- Каким же методом вы думаете здесь воспользоваться?
- Возможно, всеми тремя. Первый - самый трудный.
- Почему? Мне показалось, наоборот.
- Да, если знаешь предполагаемую жертву. Но неужели вы не понимаете, Гастингс, что мне не известно, кто жертва.
- Что? - воскликнул я, даже не подумав, но затем трудности положения стали сами собой раскрываться передо мной. Должно быть, между серией этих преступлений была какая - то связующая нить, но какая - нам не было известно. Отсутствовал сам мотив преступления, а не зная его, нельзя было сказать, кто находится под угрозой.
Пуаро кивнул головой, так как, вероятно, по моему лицу увидел, что я понял всю сложность ситуации.
- Как видите, это не так - то просто.
- Да, - сказал я, - вижу. Вы так и не смогли найти связи между этими случаями?
- Нет, - Пуаро отрицательно покачал головой.
Я вновь задумался. Обычно, при расследовании преступлений, мы имели дело с более примитивными мотивами, но здесь было нечто более сложное.
- Послушайте, - спросил я, - может быть, причина - деньги, как это было, например, в деле Эвелин Карлисл?
- Нет. Можете быть в этом совершенно уверены, мой дорогой Гастингс. Именно об этом я подумал прежде всего.
Да, действительно, Пуаро всегда был щепетилен относительно денег.
Я вновь погрузился в размышления. Может быть, чья - нибудь месть? Это больше соответствовало фактам, но даже в этом случае, казалось, отсутствовала какая - либо связь. Я вспомнил рассказ, в котором описывалась целая серия якобы бессмысленных убийств, а смысл заключался в том, что жертвами были присяжные заседатели. Убийства же совершались человеком, которого они раньше осудили. Мне пришло в голову, что нечто подобное может быть и в данном случае. Стыдно сейчас признаться, но я утаил эту мысль от Пуаро. Уж очень мне хотелось прийти к своему другу с фактами, подтверждающими её.
Вместо этого я спросил его:
- Ну, а теперь скажите мне, Пуаро, кто он - этот Икс?
Несмотря на мои настойчивые требования, Пуаро решительно отказался назвать его имя.
- Нет, мой друг, этого я не сделаю.
- Ерунда. Почему бы и нет? Глаза Пуаро заблестели.
- Потому, mon ami, что вы всё тот же прежний Гастингс. У вас, как и раньше, все написано на лице. Видите ли, мне не хочется, чтобы вы с открытым ртом уставились на Икса, а на лице вашем было бы написано: "Вот я смотрю на убийцу".
- Можете быть уверены, в случае необходимости я смогу притвориться.
- Притвориться ещё хуже. Нет, нет, mon ami, и вы и я, мы оба должны быть в тени. Когда же придёт время нанести удар, мы это сделаем.
- Ну и упрямы же вы, - заметил я. - У меня огромное желание...
Я не закончил, так как раздался стук в дверь. Пуаро крикнул "Войдите!". Вошла моя дочь Джудит.
Мне бы очень хотелось в нескольких словах описать Джудит, но я всегда был слаб по части описания внешности.
Джудит - высокая девушка с гордо поднятой головой, прямыми тёмными бровями и прекрасными, несколько строгими чертами лица. Это задумчивая, слегка насмешливая натура, над которой, по - моему, всегда висела некая тень трагедии.
Джудит не подошла ко мне и не поцеловала меня: это не в её духе. Она только улыбнулась и произнесла: "Привет, отец".
Улыбка её была робкой и несколько смущённой, но, несмотря на её сдержанность, я понял, что она рада видеть меня.
- Ну вот, я и приехал, - сказал я, чувствуя себя необычайно глупо (это часто бывало со мной в беседах с представителями младшего поколения).
- И правильно сделал, дорогой, - заметила Джудит.
- Я ему уже рассказал о здешней кухне, - вставил Пуаро.
- А разве она плоха? - спросила Джудит.
- Не спрашивайте, дочка. Или вы ни о чём не думаете, кроме пробирок и микроскопов? У вас на среднем пальце голубое метиловое пятно. Плохо будет вашему мужу, если вы не будете беспокоиться о его желудке.
- У меня пока ещё нет мужа.
- Конечно, но будет, или для чего создал вас bon Dieu <Бог (франц.).>?
- Думаю, для многих дел, - ответила Джудит.
- Ну, во - первых, для le manage <Замужество (франц.).>.
- Хорошо, - смеясь, сказала Джудит, - вы найдёте мне хорошего мужа, а я буду очень внимательно следить за его питанием.
- Она ещё смеётся надо мной! - пробурчал Пуаро. - Ну, ничего, когда нибудь она поймёт, как мудры старики!
Снова раздался стук в дверь. Вошёл доктор Фрэнклин. Это был высокий, несколько угловатый молодой человек лет тридцати пяти с решительными чертами лица, рыжеватыми волосами и ярко - голубыми глазами. Это был самый нескладный мужчина, которого мне когда - либо приходилось видеть. Он всё делал с каким - то отсутствующим выражением лица.
Он задел экран у стула Пуаро и, полуобернувшись в сторону экрана, автоматически прошептал: "Прошу прощения".
Мне очень хотелось рассмеяться, но Джудит была по - прежнему серьёзной. Мне кажется, она привыкла к подобным вещам.
- Мой отец, - сказала она. - Помните, я вам о нём говорила?
Доктор Фрэнклин вздрогнул, сильно смутился, прищурилcя и уставился на меня, затем протянул руку и застенчиво произнёс:
- Конечно, конечно. Как поживаете? Я слышал о вашем приезде.
Фрэнклин повернулся к Джудит.
- Будем делать перерыв? Если нет, можно пойти поработать немного после обеда. Если мы ещё сделаем несколько таких срезов...
- Нет, нет, - ответила Джудит. - Я хочу поговорить с отцом.
- Да, да. Конечно.
Он вдруг неожиданно улыбнулся какой - то извиняющейся мальчишеской улыбкой.
- Жаль. Я так увлёкся этим делом. Это, конечно, непростительно с моей стороны, так как делает меня таким эгоистом. Пожалуйста, простите меня.
Часы пробили час дня. Фрэнклин быстро на них взглянул.
- О, боже! Неужели так поздно! У меня будут неприятности, ведь я обещал Барбаре почитать перед обедом.
Он улыбнулся нам и быстро вышел, хлопнув дверью.
- Как здоровье миссис Фрэнклин? - спросил я.
- Такое же или почти такое же, как всегда, - ответила Джудит.
- Плохо быть такой больной!
- Это бесит врачей, они любят здоровых.
- Как несносна современная молодежь! - воскликнул я.
- Я просто, - холодно ответила Джудит, - констатировала факт.
- И, тем не менее, - добавил Пуаро, - наш милый доктор спешит почитать ей!
- И очень глупо! - сказала Джудит. - Сиделка может великолепно это сделать. Лично я чувствую отвращение, когда мне кто - либо читает.
- Хорошо, хорошо, о вкусах не спорят, - примирительно произнёс я.
- Его жена очень глупая женщина, - добавила Джудит.
- А вот здесь, mon enfant <Моё дитя (франц ).>, - сказал Пуаро, - я с вами не согласен.
- Она никогда ничего не читает, кроме дешевых романов. Её не интересует работа доктора. Она не может следить за своей мыслью и рассказывает о своём здоровье всем, кто бы её ни слушал.
- И всё - таки я утверждаю, - вставил Пуаро, - что она умело использует своё серое вещество ради дел, о которых вы, моя милая крошка, не имеете ни малейшего представления.
- Она очень женственная, - заметила Джудит. - Она всегда говорит воркующим и мурлыкающим голоском. Я думаю, Эркюль Пуаро, вам нравятся женщины подобного типа.
- Напротив, - сказал я. - Он любит огромных, пышных, громкоголосых женщин.
- Вот вы как, Гастингс! Выдаёте меня другим. Ваш отец, Джудит, всегда был неравнодушен к женщинам с каштановыми волосами. Это неоднократно приводило его к неприятностям.