Я спросил о своем друге.
— А, бедный маленький месье Пуаро. Как он ждал вашего приезда! Даже каменное сердце растаяло бы, глядя на него. Как мне его жаль… он так страдает.
Мы подходили к дому, и она снимала садовые перчатки.
— И ваша хорошенькая дочка, — продолжила она. — Что за прелестная девушка, мы все жутко ею восхищаемся и, по-моему, стыд и грех, что такая девочка вместо того, чтобы ходить на вечеринки и танцевать с молодыми людьми, целыми днями сидит, согнувшись над микроскопом, и режет кроликов. Пусть этим занимаются какие-нибудь мымры.
— Где Джудит? — спросил я. — Она где-то неподалеку?
Миссис Латтрелл скорчила, как говорят дети, рожу.
— А, бедная девочка! Она сидит в студии в конце сада. Доктор Фрэнклин арендует ее у меня и переоборудовал помещение под лабораторию. Завалил клетками с морскими свинками, мышами и кроликами — бедные созданья. Ох и не нравится мне вся эта наука, капитан Хэстингс. А, вот и мой муж.
Полковник Латтрелл только что завернул за угол дома. Он был очень высоким, худым стариком с бледным лицом, кроткими голубыми глазами, и все время нерешительно дергал себя за маленький седой ус.
Вел он себя рассеянно и как-то нервозно.
— А, Джордж, прибыл капитан Хэстингс.
Полковник Латтрелл пожал мне руку.
— Вы приехали поездом 5… э… 40, а?
— А чем же еще он мог приехать? — резко заметила миссис Латтрелл. — И, во всяком случае, какое это имеет значение? Проводи его в дом и покажи ему комнату, Джордж. И потом, может быть, он захочет сразу пойти к месье Пуаро… или вы сперва выпьете чаю?
Я заверил ее, что чай подождет и я предпочитаю немедленно поприветствовать своего друга.
Полковник Латтрелл сказал:
— Хорошо. Идемте. Наверное… э… ваши вещи уже отнесли наверх… а, Дэйзи?
Миссис Латтрелл едко ответила:
— Это твое дело, Джордж. Я занимаюсь садом. Не могу же я уследить за всем.
— Да, да, конечно. Я… я займусь сам, моя дорогая.
Я последовал за ним по крыльцу. На пороге мы столкнулись с седовласым человеком хрупкого телосложения, который торопился в сад с полевым биноклем. Он хромал, лицо у него было мальчишеское, полное задора. Слегка заикаясь, он сказал:
— У сикамора г-гнездится пара птиц.
Когда мы вошли в холл, полковник Латтрелл пояснил:
— Стивен Нортон. Хороший парень. Помешан на птицах.
В самом холле возле стела стоял крупный человек. Явно он только что закончил звонить. Взглянув на нас, он заметил:
— Как бы я хотел перевешать, выпотрошить и четвертовать всех подрядчиков и строителей. Никогда не делают ничего как положено, черт бы их побрал!
Гнев его был столь комичен, столь горестен, что мы оба рассмеялись. Мне сразу понравился этот человек. Он был очень красив, хотя ему и перевалило за пятьдесят, его лицо покрывал сильный загар. Похоже, он вел жизнь на открытом воздухе и был представителем того типа, который становится все более и более редким — англичанином старой школы, честным, любящим жизнь на природе, умеющим командовать.
Я почти не удивился, когда полковник Латтрелл представил его как сэра Уильяма Бойд Кэррингтона. Я знал, что он был губернатором одной индийской провинции, на коем посту добился выдающихся успехов. Он также был знаменит как первоклассный стрелок и охотник на крупную дичь. Иными словами, человек, чья порода в наше вырождающееся время, печально подумал я, почти вымерла.
— Ага, — сказал он. — Рад встретить во плоти сей знаменитый персонаж, mon ami Хэстингс. — Он засмеялся. — Милый старый бельгиец много о вас говорит. И, конечно, тут еще ваша дочь. Она — прекрасная девушка.
— Наверное, Джудит не очень-то много обо мне говорит, — улыбаясь, заметил я.
— Да, да, она слишком современна, теперешние девушки, похоже, вообще стесняются признать существование отца или матери.
— Родители, — сказал я, — всегда в опале.
Он засмеялся.
— О, что ж, на мою долю таких страданий не выпало. Не повезло, детей нет. Ваша Джудит очень привлекательная девчонка и ужасно высокомерная. Просто ужасно. — Он снова снял трубку. — Надеюсь, вы не возражаете, Латтрелл, если я пошлю ко всем чертям телефонную станцию. Я — человек нетерпеливый.
— Послужит им неплохим уроком, — отозвался Латтрелл.
Он пошел наверх, и я последовал за ним. Он повел меня в левое крыло дома, к двери в конце коридора, и я понял, что Пуаро выбрал для меня комнату, в которой я жил тогда, во время первого приезда в Стайлз.
И здесь были перемены. Некоторые двери были открыты, и я увидел, что старомодные большие спальни были разделены так, что получилось несколько меньших по размеру комнат.