С севера Железная Дева вплотную подходила к обрыву плато, но из предосторожности над ним не нависала: по краю предусмотрительный Скотт Баптист выстроил оборонительную линию, и едва багги поднялся на Кирпичи, как пришлось останавливаться у блокпоста, состоящего из двух бетонированных дотов. Из правой амбразуры на мир смотрел тяжёлый пулемёт, из левой — огнемёт и скорострельная авиационная пушка с электрическим приводом. А за дотами, вдоль дороги, были установлены шесть классических Железных Дев, по три с каждой стороны. И, судя по свежим кровавым следам вокруг первой, сейчас она не пустовала.
В этом аттракционе преступников не вешали.
И ещё в этом аттракционе все знали Визиря, поскольку за него промолвил словечко Баптист — атаман, богдыхан и повелитель Железной Девы, милостивый король, справедливый судья и главарь банды падальщиков имени себя. Баптист Визиря жаловал — в своё время разведчик составил для него идеальные карты Весёлого Котла, — и потому мелкие падлы препятствий комби не чинили.
— С разведки? — осведомился Штиль, когда Гарик выбрался из багги.
— Ага.
— С Франко-Дырок или из Ямы Доверчивости?
— С Франко-Дырок.
— И как там?
— Пусто и радиоактивно… — отделался Визирь стандартной отговоркой комби. — А у вас?
— Кровь видишь? — Штиль мотнул головой в направлении Дев. — Веномы пытались прорваться.
— Заразные?
— Здоровых пропустили бы, — слегка удивлённый странным вопросом, ответил падальщик. — Мы с веномами нормально, когда они нормально, а эти дикие шли, очумелые. Я их внизу разглядел, в бинокль, вижу, что первые десять тряпками замотаны по самые гланды, и ору: «Размотайтесь, черти!» А они прут. — Бой случился недавно, эмоции ещё не улеглись, и Штиль с особым удовольствием описывал Визирю проявленный героизм. — В общем, побежали они…
— Побежали? — уточнил комби.
— Ага.
— Так они пешком к Кирпичам подошли?
— Пешком, — подтвердил падла.
— То есть совсем дикие…
— Получается. — Штиль помолчал.
Веномы — жертвы жутких болезней, порождённых агрессивной химией и вырвавшимися на волю боевыми вирусами, усиленными и видоизменёнными повышенным фоном, — являлись одним из самых страшных порождений Времени Света. Истории о том, как два-три разносчика «кентуккийской эболы» или страшного «синдрома старухи Клинтон» превращали в кладбища целые области, не были сказками — такое случалось. И потому в веномов предпочитали стрелять без предупреждения, их появление считалось достаточным поводом для атаки… Раньше. Но постепенно ситуация поменялась. Исковерканные, но не заразные веномы стали мирными: вели оседлую жизнь, выживая так же, как все, и свободно торговали с чистыми. Опасность же исходила от веномов диких — заразных, болеющих и мечтающих утянуть в могилу как можно больше ненавистных чистых. Именно они считались бичом Зандра, его отравленной отрыжкой…
— Они орут: «Мы местные! Не стреляйте!» — а сами прут. Я им: «Стой! Суки! Докажите!» — а они прут и завывают, что местные. — Штиль потёр подбородок. — В общем, мы из пулемёта лупанули, они на землю попадали, меж камней укрылись, но я шуршание слышу — ползут, и врезал из огнемёта… Чуешь, мясом горелым воняет?
Воняло действительно изрядно. Пока разведчик ехал в багги, запах почти не ощущался, а вот на открытом воздухе вцепился плотно, и будь комби чуть менее опытен, наверняка почувствовал бы рвотные позывы.
— Вы их горелыми в Деву запихнули?
— Веномов в Деву? — притворно изумился падальщик. — Да я к этим гадам даже за сотню радиотабл не прикоснусь! Близко не подойду!
— Издали сожгли?
— Ага.
Рассказывая, Штиль успел проверить Визиря на радиацию, химически и биологически опасные внедрения, сделал экспресс-анализ крови и, судя по всему, остался доволен результатами. Не зря, покинув Франко-Дырки, Гарик провёл полный цикл обеззараживания, причём не только себе, но и багги, всему оборудованию и находкам.
— А в Железную мы их проводника посадили, — продолжил падальщик. — За то, что к нам вывел.
— Комби? — уточнил Визирь.
— Да. — Штиль знал, что Гарик заинтересуется, и ждал реакции.
— Откуда?
— Я не спрашивал.
Разведчик качнул головой, показывая, что понял и ответ, и то, почему ответ был именно таким, после чего заложил большие пальцы за портупею, помолчал и, выдержав паузу, спросил:
— Забрал его Атлас?
— Конечно.
Следующий вопрос Визирь задал небрежно, походя, однако Штиль знал, что в действительности разведчик волнуется, как девочка на первом свидании.