Этан на мгновение задумался.
— Хорошо. И было бы неплохо показать ему кольцо. Напомнить ему, что ты занята.
— Я не интересую Сета, — произнесла я. — Не в этом смысле. — Я знала его с детства; мой отец поддерживал его кампании с тех пор, как тот был еще молодым членом городского управления.
— И правильно, — сказал Этан, взяв меня за руку. — Я не испытываю угрызений совести по поводу напоминания.
Я оглянулась на него, на этого мужчину с широкими плечами и золотистыми волосами, блестящим умом и целым арсеналом остроумия, и зелеными глазами, которые были сосредоточены на мне. Никто никогда не смотрел на меня так, как он — как будто одновременно видел, кто я и чем могу быть. И я знала, что он хотел напомнить не из-за того, что боялся, что я изменю или что другие могут мной заинтересоваться, а из-за того, кто и что я для него.
Потому что подобно тому, как он мой, так и я его.
***
Мы ждали в течение десяти минут, пока делали запрос и пока соответствующие стороны рассматривали нашу просьбу поговорить с Тэйтом.
— Сюда, — произнес охранник. Он повел нас назад к переднему ряду отсеков, где располагался бокс Сета.
Сет Тэйт, может, и был ангелом, но выглядел он как падший. Волосы темные, как ночь, падали на ярко-голубые глаза, пухлые губы и квадратная челюсть. На нем была доходящая до пола черная ряса, несмотря на то, что в его прошлом было мало ангельского.
Если отсек Уинстона окружала решетка, то перед Сетовским был длинный лист стекла. Соприкоснуться с ним никак не удастся.
— Мерит, — произнес Сет, вставая со своего места за небольшим столиком, ряса обвивала его ноги, когда он двигался. — Этан. Рад вас видеть. Поздравляю со свадьбой. Хотя мне жаль, что она завершилась так плохо. — Он указал на газету, лежащую на столе. — Я читал о нападении.
— Именно поэтому мы здесь, — сказала я. — Что-то происходит, Сет.
Сет шагнул ближе.
— В каком смысле «что-то»?
— Ты ничего не чувствуешь? — спросил Этан.
— Здесь? — Сет скрестил руки на груди и посмотрел на потолок своего бокса. — Нет. Но опять же, я провожу каждый день в этом здорово защищенном здании. И таких дней прошло довольно много. — Он снова опустил взгляд. — Я огражден от магии на протяжении многих месяцев. Достаточно долго, чтобы моя способность ощущать ее тоже исчезла.
— У людей, которые напали на нас прошлой ночью, были наваждения, — сказала я. — Также, как и у вампира, который напал на меня две ночи назад.
— «Трибьюн» предположила, что это болезнь. — Глаза Тэйта расширились. — Ты больна?
— Со мной все в порядке, — ответила я. — Мы не думаем, что это болезнь, или еще что-нибудь заразное, или, во всяком случае, не в традиционном виде. Мы полагаем, что это вызвано какой-то необычной магией, которая несет химический запах. Тебе это ничего не напоминает?
Сет приподнял брови.
— Технически, все в мире является химическим.
— Тогда промышленный, — произнес Этан.
Сет нахмурился и сцепил перед собой руки.
— Это сделано не экспромтом. Каждый вид магии, каждая методика, имеет свои особенности. Промышленный запах, — произнес он, снова опустив взгляд, пока что-то обдумывал. — Что еще она делает?
— Пострадавшие слышат голос, снова и снова кричащий на них, — ответила я.
— Что он кричит?
— Простые фразы, — ответила я. — «Привет. Помоги. Я здесь».
Его брови приподнялись.
— Они слышат, что нечто или некто нуждается в помощи? Нечто, что пытается с ними связаться?
— Это вопросы или предположения? — спросил Этан.
— Да, — ответил Сет. Он повернулся, прошелся в один конец камеры, затем вернулся. — Если бы вы считали, что это Сорша, то вас бы тут не было.
— Верно, — произнес Этан. — На город наложены защитные заклинания, и они не были повреждены до тех пор, пока не пошел снег.
Сет кивнул.
— У пострадавших есть что-то общее?
— Как минимум двое из них, и, возможно, даже больше, находились недалеко от «Тауэрлайна», когда Сорша сотворила свою магию. От наваждений защитные заклинания не подавали сигнал тревоги, хотя на снег они среагировали.
— Какой-то скрытый эффект?
— Именно так мы и думаем, — ответила я. — Что это, Сет? Кто это?
— Я не знаю. Пожалуй, первым делом вам нужно выяснить, кто или что нуждается в помощи, которую просит.
— Я так понимаю, ты не знаешь, как мне это сделать? — спросила я с полуулыбкой.
— Не знаю, — ответил он. — И слушать не всегда так просто.