Но лишь когда их приблизительно сорок на каждых 200 кубических сантиметрах жилплощади, живут они почти так же долго, как в улье. Только тогда кусочки «общего» кишечника, «разбросанные» по телам разных пчел, соединенные воедино пищей, переданной изо рта в рот, могут нормально функционировать[61].
Поэтому и одиночная пчела живет долго, если может, так сказать, подключить свой кишечник к коллективному пищеварению, совершаемому ульем сообща. Доказать это экспериментально нетрудно: достаточно отделить ее тонкой сеточкой от других пчел так, чтобы она могла просовывать свой сосущий хоботок на территорию собратьев. Сейчас же там, на общей территории, найдется много желающих покормить медовой отрыжкой одинокую узницу. Изо рта в рот они передадут ей какие-то нужные для жизни вещества — продукты обобществленного пищеварения. И пчела-узница не умрет.
Пищеварение пятое — наружное
Представьте себе человека, у которого беззубый рот не больше ноздри, а вместо пальцев вязальные спицы (по одной на каждой руке). И этот «человек» должен без ножа съесть бифштекс.
Задача совершенно неразрешимая. Однако пауки каждодневно и уже 300 миллионов лет с честью выходят из подобного положения.
У всех пауков нет зубов или иного органа, которым можно было бы жевать или перетирать пищу. В то же время рот их очень мал — почти микроскопическая щель (даже у самых крупных пауков-птицеедов она не больше квадратного миллиметра). Как же едят пауки? Весьма оригинально: переваривают добычу не в себе, а вне себя, а потом высасывают ее микрортом.
Многие пауки перед трапезой упаковывают жертву в своего рода кокон: оплетают ее паутиной, затем по капле напускают пищеварительные соки из кишечных и ротовых желез в эту шелковистую миску. Соки разжижают и переваривают в ней ткани жертвы, которые паук сосет глоткой-трубочкой, словно коктейль соломинкой.
Пауки, которые имеют дело с жуками, переваривают их в собственных панцирях, как в кастрюлях. По частям, капля за каплей. Вонзив свои хелицеры — серповидные крючья-челюсти — в жука, паук тут же их разжимает и в ранку пускает изо рта, как из шприца, большую каплю. Нет, не яда, а пищеварительных ферментов. Через некоторое время он эту каплю с растворившимися в ней мягкими тканями жука втягивает снова в рот и тут же впрыскивает под жучиную броню новую дозу растворяющих мышцы веществ. Подождав, когда они начнут действовать, снова глоточным насосом затягивает их в себя. И так пока от жука не останется один лишь пустотелый панцирь.
Многие пауки, и наш тарантул в том числе, облегчают работу впрыснутым в жертву ферментам тем, что мнут ее и давят хелицерами. Перемешивают, так сказать, свой бульон.
Скорпионы — кузены пауков, и не удивительно поэтому, что приблизительно так же, как пауки, они переваривают добычу, но не в шелковых мисках и не в хитиновых панцирях, а… у себя во рту. Он у них весьма поместительный, и скорпионы, не внимая правилам приличия, плотно набивают его кусками, вырванными из своих жертв. Но не жуют, а ждут, пока они растворятся в пищеварительных соках, обильно натекающих в рот, и готовый раствор перекачивают глоткой-насосом изо рта в кишечник.
Наружное пищеварение не такая уж, оказывается, редкость. В мире беспозвоночных многие прибегают к его помощи, когда не могут даже по частям проглотить чересчур большую добычу, соизмеримую лишь с непомерными аппетитами, но не величиной маленьких хищников.
Страшные на вид личинки жуков-плавунцов, которых немало в наших прудах, нападают даже на головастиков и мелких карасей, впиваясь в них острыми и кривыми, как ятаганы, челюстями. Головастики и рыбки плавают, таская всюду за собой вцепившегося хищника, который медленно, но непрерывно переваривает их на ходу.
У личинки плавунца даже и рта-то, по сути дела, нет. Вернее, он есть, но прочно заперт на замок сомкнувшимися паз в паз «губами». Личинка не в силах раскрыть его. Ткани жертвы сосет она челюстями: их пронизывают, на манер ядовитых зубов змеи, тонкие канальцы. Но течет по ним не яд, а пищеварительные соки — наружу. Внутрь, в личинку, через эти же канальцы поступает уже переваренный продукт.
Примерно так же расправляются с муравьями, упавшими в ее ловчую яму, и личинка муравьиного льва и личинки мясных мух (но не с муравьями, а с мясом, на котором выведутся из яиц, отложенных мамкой мухой). Некоторые хищные жуки (карабиды) тоже переваривают добычу на лоне, так сказать, природы. И многие низшие черви: немертины и планарии.
И даже одноклеточные инфузории суктории. У них нет ресничек, словно в мех одевающих обычных инфузорий, но зато много сосущих щупалец. Жгутиконосец, или реснитчатая инфузория, прикоснувшись к такому щупальцу, тотчас же словно прилипают к нему. Сама суктория — крошка, простым глазом невидимая. Сосущий хоботок ее и того меньше. Какая же в нем дырочка, что можно сосать через нее густую протоплазму другой живой клеточки, пойманной на хоботок! Предварительно, конечно, разбавив и растворив ее впрыснутыми через ту же дырочку соками.
Как желудком рыбу ловят
У морской звезды пять лучей, пять глаз, пять щупалец, пять печеней, пять жабер, пять больших нервов. Но, увы, один рот и один желудок. А головы нет совсем.
Все животные, у кого есть ноги, бегают на рычагах (если взглянуть на их конечности с точки зрения механики), а морская звезда с места на место переползает на… гидравлическом ходу! Ни у кого в мире нет ничего подобного, а у иглокожих — морских звезд, морских ежей и голотурий — есть.
Крохотные, тонкие, пустотелые и эластичные, словно резиновые, ножки морской звезды сидят на лучах с нижней стороны. Когда она ползет, ножки набухают. Органы-насосы под давлением нагнетают в них воду. Вода растягивает ножки, они тянутся вперед, присасываются к камням. Тогда вода перекачивается в другие ножки, и те ползут дальше. А присосавшиеся ножки сжимаются и подтягивают морскую звезду вперед.
Конечно, на гидравлических ногах морским звездам не угнаться даже за черепахой. Зато амортизация движений у них полная! Десять метров в час — средняя скорость морских звезд. Но добыча, за которой они охотятся, ползает еще медленнее. Одни звезды ил едят, другие — ракушек. Мелких глотают целиком, а больших крепко обнимают лучами. Обняв, тянут створки в разные стороны. Раковинка плотно закрыта, морской звезде не отпереть ее сразу. Но она не спешит — тянет и тянет: и десять минут, и двадцать, и больше. Мускулы ракушки, которые сжимают створки, устают, и перламутровый домишко раскрывается. И тут морская звезда, как вполне последовательный оригинал, совершает еще нечто в высшей степени необыкновенное: она вдруг выворачивает наизнанку свой желудок, высовывает его через рот и запихивает в раковину! Там желудок — не в звезде, а внутри раковины! — и переваривает моллюска. От устрицы, накрытой желудком, как салфеткой, уже через четыре часа остается только пустая раковина.
Морские звезды как-то умудряются набрасывать свой желудок, словно сеть, даже на живых рыб. Рыба плавает и всюду таскает за собой морскую звезду. А та сидит у нее на спине, желудком присосалась и не спеша переваривает еще живую рыбу. Поистине чудеса, которые творит природа, чуднее чудес сказочных!
В это долго не верили, думали морские звезды едят только мертвых рыб: где же догнать им живую рыбу! Но доктор Гаджер[62] из Американского музея естественной истории собрал очень веские доказательства, которые убедили скептиков. Теперь никто уже в этом не сомневается. Морская звезда хватает случайно наткнувшуюся на нее рыбу за плавники. Чем хватает? Щипцами на тонких ножках — педициллярами, которыми густо поросла ее спина. Потом луч с рыбой, попавшей в его капканчики, изгибается и подносит добычу ко рту — хвостом вперед. Тогда выскакивает желудок и накрывает ее.
Морские звезды тихие, беззубые, едва ползают. А какие хищники! В море большой от них вред: все львы и тигры на Земле не съедят столько мяса, сколько поедают его морские звезды. И устриц едят, и жемчужниц, и рыб, и крабов. А пользы от звезд — никакой.
61
Дело тут, по-видимому, не в одном лишь коллективном пищеварении. Передавая постоянно пищу изо рта в рот, пчелы и другие общественные насекомые не только лучше переваривают и усваивают питательные продукты и витамины, но и распределяют между собой различные гормоны и феромоны, вещества — регуляторы всей жизни улья.
62
Доктору Гаджеру наука обязана рядом сенсационных открытий: что меч-рыба действительно нападает на корабли, что рыбы иногда падают с неба, что кашалот однажды проглотил человека и что некоторые животные, по-видимому, ловят рыбу хвостом.