В различных географических словарях дается такое определение грозы: «Это атмосферное явление, при котором в мощных кучево-дождевых облаках и между облаками и землей возникают многократные электрические разряды — молнии, сопровождающиеся громом. Обычно гроза сопровождается шквалистыми ветрами, ливневыми осадками, иногда с градом».
О приближении грозы оповещают уже сами грозовые облака, которые днем появляются при подходе атмосферного фронта, надвигающегося стеной кучево-дождевых облаков с характерными вершинами-наковальнями, видными издалека. В этом случае можно распознать надвигающуюся грозу за полчаса-час. Когда удается разглядеть только основание кучево-дождевого облака, а вершина его уже не видна, гроза может начаться через 20–30 минут. Общим признаком грозы после полудня является быстрое развитие в утренние часы кучевой облачности. К 10–11 часам мощные кучевые облака громоздятся на небе бурно растущими башнями, которые перерастают в наковальни, образуя уже кучево-дождевые облака, дающие ливни и грозы в послеполуденные часы. Появление на небе высококучевых хлопьевидных или башенкообразных облаков в утренние часы предвещает грозу за 4–6 часов.
Путешествие в грозовом облаке
Каждый из вас, вероятно, хоть однажды наблюдал грозу и уж, конечно, читал описание грозы в книге М. Твена «Приключения Тома Сойера». Но думается, что внутри грозовой тучи «удалось побывать» далеко не многим, даже самым заядлым из вас читателям книг.
Попробуем сделать это, познакомившись с рассказом пилота Н. Симонова, совершившего такое путешествие 17 сентября 1933 г.: «Грозовая туча надвигалась в виде клубящейся темно-серой стены… Вид грозового фронта довольно жуток. Вот уже вблизи „Чайки“ появились первые серые клочья облаков. Они ослепительно сияли в редких лучах солнца, и этот блеск резал глаза. За обрывками облаков росла черная, шумящая гряда туч… Мелькнула соблазнительная мысль — войти в центр облака и пойти вместе с ним. Так я и сделал. Земля сразу стала исчезать из виду. Все застлало непроницаемым серым туманом. Едва разглядывая концы крыльев, я повел планер по приборам…
Было серо, холодно, темно. Компас не действовал, и я не знал, куда шли облака — в море, горы или на восток, к равнине. Если меня унесет в горы — я разобьюсь, в море — утону…
Планер швыряло из стороны в сторону, словно по нему били невидимые мощные кулаки. Все это сопровождалось оглушительным свистом, гулом и воем ветра. Меня ударяло о борта моей тесной кабинки, придавливало к парашюту. Подняв нос, планер стремительно мчался вверх среди липкой и мутной тьмы… Внезапно пошел дождь с градом.
По лицу больно забили градины, я слышал, как с треском ударялись они об обтекатели планера. Дождь заливал меня, я дышал с трудом, то и дело выплевывая попадавшую в рот воду. Вскоре я вымок до нитки… И все это происходило на скорости 200 км/ч, то есть почти в четыре раза выше нормальной. Положение становилось критическим; перегрузка для планера… была слишком велика…
Свист, гудение ветра, какой-то подозрительный треск и раскатистый, несмолкающий гул больно отдавались в ушах. Я устал, руки начало колоть, кости ныли, словно от ревматизма… Планер продолжало бросать, как щепку. Он исполнял чудовищный танец в облаках, находясь в каком угодно положении, только не в нормальном.
Град так же внезапно прекратился, как и начался, но дождь продолжался с неослабевающей силой. Очки залило водой, приборов не было видно. Я сорвал очки, и в этот момент стало светлее. Взглянув вниз, я увидел землю».