Захлопнув ноутбук, девушка набрала номер Миши. Он ответил с первого же гудка, словно сидел в ожидании. Она не сомневалась, что именно так и было.
— Привет, моя хорошая. — Словно обдало теплым воздухом, таким родным и милым был его голос. — Я скучал, думал, уже не вспомнишь…
— Привет. Разве можно о тебе забыть, весь день помнила. — Все заботы растаяли, будто по мановению руки. Вот он — хороший, добрый, любящий. Готовый услышать и поддержать и днем, и ночью. А все, что Ника придумывает — ерунда, откуда ей знать, каково это — чувствовать, что у тебя есть дом, который всегда ждет свою хозяйку, и это чувство нельзя ни на что променять…
— Люблю тебя, малыш. Ощущение, что уже два месяца прошло, а не два дня…
— Миш, ну ты же раньше меня уехал… Уже не два дня, а две недели скоро будет.
— Тогда я знал, что ты дома, а теперь еще дальше стала. Совсем тоска. Я в этом Питере скоро взвою, погода мерзкая, на работе застой, вообще никуда не двигаемся, и ты далеко.
— Угу. Скоро вернемся. И ты, и я. Правда же?
— О, да! И больше ты у меня никуда не поедешь. На крайний случай, с собой утащу, но одну, к черту на кулички — не пущу.
— Миш, я сама надеюсь, что больше кататься не придется.
— Ага. А если придется — пойду сам разговаривать с вашим Палычем.
— Ох, и ты туда же… Может, я сама как‑нибудь разберусь? Все‑таки, это моя работа…
Металл в голосе проявлялся всегда, когда Михаил пробовал вмешаться в её рабочие проблемы. Он считал, что это нормально, когда мужчина защищает интересы своей женщины, а у Веры было совершенно другое мнение на этот счет. Моя работа — мои проблемы. Это было единственным серьезным камнем преткновения в их разговорах.
— Ну, хорошо. Посмотрим. Но — предупреждаю: начнут обижать, всех на клочки порву!
— Я знаю, пока не стоит…
За милым трепом пролетело полчаса, потом еще столько же… Вера засыпала, полностью умиротворенная: голос Миши успокоил и привел в равновесие все, что дрожало и ворочалось внутри. Больше никому не удавалось так на неё действовать.
Дэн засыпал в мрачном настроении, проснулся — немногим лучше. Девчонка вечером так и не снизошла до его скромной персоны, так и просидела в комнате, не показывая носа. Ему становилось муторно при мысли, что и утром придется наблюдать кислое выражение лица и делать вид, что ничего не было. Еще из старой жизни он помнил, как погано начинать день в таком вот тягостном молчании, перемежаемом искусственными улыбками и поддельным интересом.
Но, как бы то ни было, сам себе гостью навязал, сам обидел её, или испугал (с этим фактом он, скрепя сердце, согласился), значит, самому и терпеть придется.
Уже на кухне, заваривая кофе, он слышал, как девушка прошлепала в ванную, что‑то бормоча на ходу (видимо, спросонья за косяк зацепилась), и неосознанно заулыбался. С этим настроением и встретил её в дверях.
Она, словно забыв о вчерашней размолвке, тоже улыбнулась в ответ, что‑то пробормотала, отдаленно похожее на приветствие, и плюхнулась за стол.
— В холодильнике йогурт есть. Я попросил соседку, она вчера кой — чего еще прикупила. Посмотри сама. — Он не мог отвлекаться, боялся, что сгорит омлет.
— Денис, ты такой молодец, все‑таки… — Он застыл, настороженно, ожидая продолжения, не зная, к чему готовиться…
— Да? А в чем конкретно? — Вопрос был адресован к узкой спине и взъерошенному затылку, хозяйка которых уже залезла в нутро белого гудящего монстра.
— Я думала, холостяки не завтракают, или едят какой‑нибудь ужасный фаст — фуд…
— Ага. Лапшу "Доширак", пельмени, прямо из упаковки, неразмороженные, и запивают все это пивом из горла… — Он выключил газ и повернулся к Вике, насмешливо разглядывая в упор. Хотел видеть, как среагирует на подколку — снова замкнется, или поддержит? И пожалел: она, не глядя на него, сосредоточилась на баночке с йогуртом, в которой уже были намешаны какие‑то хлопья, ягоды, выбирая самое вкусное, с аппетитом облизывала ложечку, а вслед за ней — губы. При этом сонно жмурилась от удовольствия…Денису пришлось сглотнуть комок, вставший в горле, и отвернуться, чтобы ненароком не выдать, как его взволновала картинка.
— Ну, не так страшно, конечно, я все это представляла… Но, максимум — это растворимый кофе или чай и пара бутербродов. А ты прямо завтрак настоящий готовишь. Мне даже стыдно пользоваться твоим гостеприимством. Только, если на меня святую обязанность переложить, я обязательно просплю, и мы обойдемся одной кипяченой водичкой…
Эта тирада была выдана с очень горестной миной, голова девушки с трудом поддерживалась кулачком, а сама она явно еще просыпалась. Может быть, оттого и была столь дружелюбной.
— Ну, ничего страшного. Зато ты вечером меня спасла. Иначе, так бы и остался до утра в кабинете. — И снова напрягся, мысленно выругав себя за то, что напомнил про не очень приятные события.
— Да ну, ерунда какая… Ты же часа три там сидел, безвылазно. Мы с ребятами, если случается аврал, всегда перерыв делаем. Кто первый вспомнит про чайник или кофеварку, тот всем остальным и наливает. Хохма бывает: всем уже хочется сделать перерыв, а бегать вокруг чужих столов не хочется. И все сидят, мучаются… А я не ленивая, могу и поухаживать…
Денису, как будто бы, и полегчало — не заострила внимания на инциденте, и в то же время — грустно, от понимания, что эта её забота была лишь данью привычке…
Так, вопреки ожиданиям, утро началось тихо и умиротворённо. Денис не хотел себе признаваться, что завтракать (как, впрочем, и ужинать) намного приятнее. Понимал, что закончится, рано или поздно — так и незачем привыкать.
Тихое спокойствие закончилось, когда он уже стоял на выходе, поправляя шарф под дубленкой, а Вика выплыла из комнаты… Сначала Дэн решил, что ему показалось, из‑за неяркого освещения. Оглянулся. Нет, все так: Вика зачем‑то решила нарядиться в костюм с юбкой, с трудом прикрывающей колени. Пиджачок тоже — больше обрисовывал, чем закрывал. Волосы собраны в какую‑то хитроумную прическу, полностью обнажающую тонкую шею… Нет, конечно, все — очень прилично, однако же…
— Что сегодня за праздник? — Постарался, чтобы голос был ровным, вроде бы, получилось…
— Что? — Вика в это время подошла к зеркалу и аккуратно подвела губы неяркой помадой. Полюбовалась в отражение, и только потом повернулась к Денису.
Он с трудом пришел в себя от… наглости или игнора? Вспомнил, о чем спрашивал…
— В честь кого такая нарядная?
— А, в честь поездки к какому‑то чиновнику, Евгений обещал взять с собой…
— Это что у нас за чиновники такие важные, для которых ты решила в юбке по морозу шляться?
Вика подняла удивленные глаза:
— Мы же на машине будем… А потом в офис. Что тут такого?
— Ничего.
Денис кипел, но старался держаться. Потому что, действительно, повода для злости, как будто и не было. Кроме одного.
Он старался не думать об этом, помогая накидывать шубку (видимо, она и была причиной размеров чемодана), и даже успокоил себя, что ничего страшного в том, что ради какого‑то старпёра в кабинете она так вырядилась, а ради него — нет; и промолчал, наблюдая, как она возится с молнией на сапожках…
Но, уже сидя за рулём и наблюдая, как она прикрывает колени разъезжающимися полами шубы, не выдержал:
— А ты в курсе, что Евгений женат?
— Конечно. Он вчера мне все уши прожужжал про свою Анюту и ребятишек. Даже фотки показывал. Классный, наверное, из него отец. А что?
— Да так, к слову пришлось. — Злость должна была уйти, и крыть было нечем — слишком честными глазами Вика смотрела на него. Но внутренний раздрай никак не хотел утихомириваться.
— Денис, что‑то случилось? — Девушка первой не выдержала напряженного молчания.
— Да нет, ничего. Я о работе думаю.
— Извини, что отвлекаю. — Видно было, что не поверила, но докапываться не стала.
— Ты вчера успел разобраться в условиях? Я, если честно, текст нашла, но сил уже не было… Не стала насиловать мозг…
— Разобрался. Ты права была — достаточно сделать перерыв, и все становится намного понятнее…