При разработке нового коллективного соглашения, предполагающего оплату в зависимости от выработки и вводившего переменную часть заработной платы, мне пришлось в роли «Вождя на броневичке» выступать перед рабочим классом 1 завода. Я слегка поплыл и спас меня Георгий Валерьевич. Соглашение все же утвердили и пару раз даже успели его применить, выплачивая более-менее приличную зарплату за счет якобы происшедшей экономии сырья, добиться которой в декларируемом объеме было в принципе нереально, но во избежание смуты Валерьич, полностью оправдывая малороссийское происхождение, заблаговременно припас эту самую экономию, а я не стал выяснять ее источники. Произошло это без какой-либо договоренности, просто по умолчанию исходя из сложившейся ситуации и сблизило нас.
Вообще много чего пришлось пересмотреть неожиданного, типа внезапно обнаруженного Николаем Юрьевичем бомбоубежища. После этого открытия он воспрянул духом, почувствовал под ногами знакомую почву, и постепенно из помощника по ГОиЧС превратился в полноценного зама по безопасности, совмещая эту должность также и с вопросами аренды. Убежище хранило массу тайн, для начала в виде припрятанных ящиков с «Рычал-су», к моменту обнаружения померзших и лопнувших, а далее уже в виде коробок с противогазами и канистрами с ртутью. Вот уж побегал он в попытках их утилизации, но все же пристроил куда-то.
У Николая Юрьевича обнаружилось крайне полезное качество. Все должности в округе до самых верхов в сфере МЧС занимали бывшие его подчиненные, причем занимаемый им в Армии пост был настолько высок и секретен, а то, что он уволился всего лишь полковников было вызвано его личной скромностью и беспорядком в системе в те годы. Скажем в подчинение у него ни одного полковника не было – одни генералы. Даже наш Георгий Григорьевич оказался не его бывшим начальником, а равным по статусу коллегой. Я с удивлением открывал в нем массу недоступных мне ранее особенностей, начиная от службы в западной группе войск и свободном перемещение по Восточной Европе на военных самолетах, до самостоятельного вывоза секретного вооружения в момент отделения Прибалтики. Он и в Чечне успел повоевать, причем на самом деле, хотя и направлялся туда с методическими целями. Кроме того, у него было пять братьев, проживающих в моем родном городе, что не могла не вызвать взаимную симпатию само по себе. Удивительно, что в первые недели мы с Михаилом относились к нему столько снисходительно, не увидев скрытых за уверенным спокойствием массы талантов.
С ним вместе мы еще и центральный материальный склад осматривали, где была масса полезных вещей из прошлого века. Разобраться с ними было долго и муторно, все решил в один миг Банкир, приказав с понедельника сдать все площади в аренду. Имущество растащили, кто куда смог. Мы оттуда забрали кучку платиновой лабораторной посуды, внешне напоминающей свинцовую и особой ценности не имевшей, за исключением названия. Аналогичным образом, к сожалению, поступили и с представительным музеем завода – куда то все пропало, а одни бархатные знамена составляли историю не одного поколения. Надеюсь, что прибрали к рукам это старые сотрудники предприятия, а не вновь пришедшие оптимизаторы.
Периодически возникали какие-то неожиданные вопросы. Был у нас, в частности магазин – одноэтажное строение, расположенное через дорогу от проходной. На него зарился местный коммерсант, вхожий в районную администрацию. Мы упирались, хотя согласно плана приватизации обязаны были передать его несколько лет назад. Пару лет еще поупирались, но все равно отдали. Другое помещение напротив было захвачено местным телефонным узлом, в то время как по документам было нашей собственностью. Я успел только подать к ним иск о взыскание стоимости арендной платы, чем дело закончилось не знаю, по предполагаю, что также, как и прочее недвижимое имущество (конный клуб, стадион, бассейн, отдельно стоящие склады и ангары автотранспорта и прочее, и прочее, и прочее), в смутное время было переоформлено на родственников новых хозяев. При Банкире даже подумать о выводе чего-либо на себя было нереально, точнее, нам – нереально.