Небезынтересно будет также отметить, что Афанасий Демьянович, дед того самого писателя Николая Васильевича Гоголя, был всего лишь несколькими годами постарше только что поступившего в академию Нестора Максимовича.
По сохранившимся документам, которыми мы располагаем сейчас, – Афанасий Демьянович родился, примерно, в 1738–1740 году. К слову сказать, он также обучался в той же благодатной Киевской академии, что и юный Нестор, вполне возможно, с ним даже постоянно общался.
Быть может, он даже совершал под его командной ферулой какие-то опустошительные набеги на чужие сады и огороды, в которых уже созрела к тому времени самая ранняя вишня и прочие, очень уж привлекательные фрукты. Покрывались там, скажем, золотой корочкой многочисленные овощи, вроде тех же, слишком рано созревших дынь да великолепных арбузов…
А уж наслушался он и фантазий неутомимого выдумщика, все того же Афанасия Демьяновича, да еще его родного брата – Кирилла Демьяновича, такого же страстного придумщика…
Выход его из академии состоялся только в 1768 году, когда ему самому Нестору перевалило намного уже за двадцать лет. Не совсем и понятно, прошел ли там он весь положенный академический курс обучения, нет ли…
Скорее всего, все-таки – прошел.
А время, между тем, улепетывало по-прежнему слишком быстро…
И вот… уже оказалось в далеком прошлом само царствование развеселой императрицы Елизаветы Петровны. Померкла также звезда возгордившихся вдруг графов Разумовских. Ликвидировано было и украинское гетманство. Даже великолепный дворец гетмана Разумовского, возведенный в городе Батурине по проекту славного российского зодчего Чарзла Камерона, – померк в какое-то дивное одночасье.
Повелением Екатерины II даже село Веприк было подарено уже заметно состарившемуся Кириллу Григорьевичу Разумовскому, бывшему малорусскому гетману. Теперь и там, в селе Веприк, наступали какие-то значительные перемены… Во всяком случае, без графского на то позволения сам священник Максим никак не мог уже переменить свою паству, то есть, – попросту переехать в другой населенный пункт, в иное какое-нибудь соседнее с Веприком село…
А другой его дворец, построенный в столичном городе Санкт-Петербурге, на реке Мойке, купил у него также бывший коронный польский гетман Ксаверий Петрович Браницкий.
Кирилл Разумовский был вынужден продать в казну и подаренный его брату Елизаветой Петровной и другой дворец, – Аничков. Он был уступлен царскому фавориту, возлюбленному уже императрицы Екатерины II… Впоследствии и этот дворец был, в свою очередь, подарен светлейшему князю Григорию Александровичу Потемкину…
Все это никак не могло не сказаться на дальнейшей судьбе Нестора Максимовича.
Однако, только лишь в двадцатипятилетнем возрасте отправился он в далекий от Веприка Санкт-Петербург, чтобы отважиться там стать «волонтером», то есть, на свой личный, на собственный счет, приступить к штудированию медицины в Генеральном сухопутном госпитале, готовившем шустрых лекарей для армейских полков.
Что ж, при этом мы можем сказать лишь одно: очевидно, добрый карман был у его родного отца, у батюшки Максима…
В Санкт-Петербурге, возможно, в голове у него впервые возникло довольно странное соображение. Коли повторение одинакового звучания одних и тех же слов в его фамилии по-латыни означает «скажи то же самое», то не лучше ли будет взять себе какое-то иное прозвание.
Не лучше ли называться довольно просто – «Амбодик»… Только уже на латинском языке.
Он так и сделал…
Надо сразу же заметить, что в голове у него окончательно созрело также другое, весьма странное желание: осуществить свою заветную, еще детскую мечту о более полном использовании чудесных растений, которые обладают самыми разнообразными лечебными свойствами.
Все это, вместе взятое, и заставило его избрать неведомую ему доныне медицинскую стезю…
Иного – нельзя и придумать.
Усевшись снова за ученическую парту, уже в санкт-петербургской лекарской школе, в декабре 1769 года, – однако, он недолго за ней просидел.
Уже 20 мая следующего года его освободили от учебы по собственному его прошению, поскольку он выказал желание как можно скорее уехать за границу, чтобы там продолжить учебу, первоначально – на свои собственные средства.
Страстной мечтою упорного поповича на сей раз сделался Страсбургский университет, который довольно широко прославился по всей Европе своим медицинским факультетом…
А подбили его на такой, крайне решительный, поступок его же земляки – Александр Шумлянский и Мартин Тереховский.