Самому Максимовичу шел уже двадцать шестой год. Его сверстники возвращались из-за границы уже с докторскими дипломами или, по крайней мере, отправлялись туда уже в качестве дипломированных лекарей или подлекарей.
Вот и его спутники… Тереховский, да тот же Шумлянский, едут за кордон уже со сверкающими всеми яркими красками новенькими дипломами, выписанными на их имя звонкими латинскими словесами. Они – уже сами лекари… Пусть и обучались всего лишь в Санкт-Петербургской лекарской школе…
Он же собирался туда с одними своими неудержимыми, зато страстными намерениями – вывезти оттуда знания о всяческих лечебных растениях…
Почему? Что же стало причиной такой разительной перемены в его планах? Почему его сразу и так страстно потянуло в этот город, в неведомый ему Страсбург?
Об этом поговорим чуть попозже.
Четыре с половиной года провел Максимович за границей.
Там он был очарован молодым профессором Иоганном Георгом Редерером. Да что говорить… Точно такому же очарованию поддались и все его земляки…
Подумать только!
Еще далеко совсем не старик, однако – уже умудренный щедрым медицинским опытом. Лишь на каких-нибудь восемнадцать лет старее самого Нестора, – а он – уже подлинная европейская знаменитость. Уже успел окончить два первейших в Европе старинных университета… Уже является автором сочинения, такого нужного всем мастерам повивального дела, или как говорится о том в Европе, всем акушерам в мире, по крайней мере – во всей Европе!
Пособие, а то и настоящий учебник, носит название Elementa artis obstetriciae (что в переводе на русский язык означает: начала искусства всего повивального дела)…
Удивительные способности и ненасытный интерес к медицине, пусть и постепенно, а все же сделали свое дело.
Однако, при всем при этом, поначалу заграница его просто ошеломила. Он узнал, что Страсбургский университет был основан еще в 1538 году, что у истоков его стоял Иоганн (Жак) Штурм, который, как раз в этом именно месте, – основал свою гимназию. Она же постепенно переросла в настоящий европейский университет, официально открытый лишь в 1621 году прямым повелением императора Максимилиана…
У истоков Страсбургского университета стояли такие видные реформаторы церкви как Жан Кальвин и Мартин Лютер. Именно Лютер пожелал, чтобы еще в гимназии все тамошние учащиеся начали изучать древнегреческий и латинский языки…
Что же касается самого Нестора Максимовича, то – на слишком старательного русского студента вскоре обратили самое пристальное внимание первейшие европейские светила.
Не последнюю роль сыграло и то, что он сумел выделить в медицине одно из актуальнейших направлений, совпадающих с его внутренними побуждениями. Именно эти побуждения, по всей вероятности, и заставили его покинуть невские берега и срочно отправиться за границу.
А дело заключалось конкретно вот в чем…
В стенах Страсбургского университета мысли его постоянно переносились в далекий от Страсбурга Веприк. Именно там мальчишке Нестору не раз приходилось становиться свидетелем одного удивительно яркого события…
Бредущие в поле крестьянки, пребывая уже на заметных глазу сносях, возвращались оттуда с исключительно довольными, даже необыкновенно счастливыми лицами, пусть и достаточно уже обескровленными.
Зато они гордо несли на своих руках завернутых в разноцветное тряпье безустанно орущих младенцев! Эти младенцы появились на свет под копною ржаных снопов…
И это никого не удивляло во всем селении Веприк.
Однако для него, для простого мальчишки, уже не составляло большого секрета, что далеко не всегда такое вот обстоятельство оборачивается весьма счастливой идиллией. Кому, как не ему, сыну деревенского священника, дано было твердо знать, как часто все это заканчивается настоящей трагедией.
Потому что, рядом с церковью, в которой служил его отец, батюшка Максим, находилось старинное сельское кладбище. Не раз и не два мальчишеское сердце обливалось кровью при виде того, как цветущая накануне отменным здоровьем молодица вдруг оказывалась лежащей в гробу, а целый выводок ее малолетних ребятишек превращался после всего этого в стайку совершенно беспомощных сиротинок…
В такие минуты ему всегда казалось, будто меркнет весь окружавший его, бесконечно громадный мир. А видимой помощи как не было – так и не появлялось. Даже – и не предвиделось ее вообще.
Отец его, батюшка Максим, уповал лишь на милосердие великого, всемогущего Бога. Совершив все положенные ему молитвы и требы, он тут же погружался в чтение книг Священного писания… Однако юному Нестору было прекрасно известно, как истово бьет поклоны его родитель, всей душою болея за здоровье всей своей паствы.