Врачей тоже устраивала собственная участь, положение в обществе, собственные, наконец, доходы, а пациентов их – абсолютная уверенность, что они сделали все возможное, обращаясь к врачам.
Да только вот…
Любая болезнь – от Бога.
Глава 3. Неистовый Парацельс
Но вот, 27 июня 1527 года, произошло воистину самое невероятное событие в истории медицины.
Некий задиристый молодой человек, который и прежде не раз уже будоражил ученый мир своими крайне экстравагантными выходками, отважился на прямо-таки – невероятно дерзкий поступок.
В знак протеста против существующего в медицине преклонения перед всяческими авторитетами, он демонстративно сжег сочинения Гиппократа, Галена и Авиценны!
Причем – проделал все это не где-нибудь, не в каком-то тихом, укромном месте, но на довольно вместительной площади перед главным зданием Базельского университета, в котором он, правдами и неправдами, добился высокого профессорского звания. (Сам же этот университет был основан еще в 1460 году повелением Папы Римского Пия II, и располагался он в самом видном месте, в излучине Рейна, пронизывающего насквозь город Базель).
Сжег в присутствии чужестранцев, чуть ли не самого Эразма Роттердамского, который давно уже проживал в благословенном Базеле. Сжег невдалеке от чудесного фонтана, созданного по рисункам Ганса Гольбейна.
Сам он частенько, будучи очень даже навеселе, читал свои довольно сумбурные лекции, преисполненные смачными выражениями, направленными против светил современной медицинской науки.
«Да какие они врачи! – кричал он, мотая своей головой над высокой, в два метра, университетской кафедрой. – Они, которые отгородили себя от мира сплошными баррикадами из книг и всю свою жизнь просидели за теплой печкой!.. Надо идти в народ, учиться у знающих простой народ повитух и бойких знахарок! Надо почаще слушать магов и разного рода алхимиков, которых они и за людей не считают!.. А для кого предназначена медицина, как не для простого народа? Запомните только одно, – обращался он непосредственно к своим студентам, – без опыта нельзя стать никаким настоящим врачом! Они же, эти жирные коты, всю свою жизнь проплавали на корабле дураков!»
Что же, у этого буйного возмутителя спокойствия нашлось немало сторонников среди внимающей ему молодежи. Почти все они поддержали его, орущего благим матом на широкой площади университетского Базеля. Молодежь неустанно скандировала «Пара-цельс! Пара-цельс! Пара-цельс!».
Молодые люди вели себя очень шумно, кричали одновременно все. Поддержали они Парацельса даже в трактире под воистину химерическим названием «У вороны», на своем сходе – собрании.
Однако из их возмущенных криков можно было понять то, что сам Парацельс как раз и есть настоящий врач, обладающий, вдобавок, знанием о глубоко утаенной им возможности применения самого философского камня, при помощи которого можно будет излечивать любую болезнь! Более того, оживлять даже давно умерших уже!
Сторонники, вслед за своим кумиром, были к тому же твердо убеждены, что почти всё, без исключения, в человеческом организме зиждется на сложных химических процессах. Надо только правильно понимать всё творящееся в живом человеческом организме… И даже если все эти процессы уже затихли в теле почившего, то надо лишь уметь запустить их снова!..
Эту науку, сообщали юные студенты, молодой профессор перенял у мудрых магов, завезших ее в Европу из древнего Египта, из страны мифической Кеми, давшей название и самой величественной науке алхимии.
А то, что проповедуют сторонники каких-то там четырех жидкостей, будто бы циркулирующих в теле любого человека, – так это и есть настоящий бред!
И нечего ссылаться им, украшенным сединами неучам, на какого-то Гиппократа и на Галена… Сколько воды утекло с того жуткого времени, когда древние придумали всю эту галиматью!
Настоящее имя молодого человека звучало заковыристо и довольно длинно: Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм. Тогда как звонкое слово Парацельс было лишь его дерзкой придумкой, при помощи которой он, без излишней скромности, хотел поставить себя в один ряд с величайшими авторитетами древности, в данном случае – с римлянином Цельсом, автором широко известного замечательного труда по истории и теории медицины.
Изо всех этих криков можно было сделать вполне серьезное заключение, что Цельса он, Парацельс, определенно принимал за врача («пара» – на древнегреческом языке означает, примерно, вроде чего-то «подобного», даже «равного» древнему римскому врачевателю)[7].
Было этому Парацельсу, в описываемые нами дни, уже тридцать три года. А родился он в окрестностях Цюриха, в семье хорошо образованного тамошнего врача, собравшего у себя в доме весьма обширную библиотеку из медицинских трактатов, из книг, наставлений, – все, преимущественно, алхимического, астрономического и философского направлений.
7
Скорее всего, студенты, обучавшиеся у Парацельса, понимали древнегреческую приставку как превосходство своего кумира над разными античными авторитетами.