Пять человек.
Трое мужчин и две женщины.
Искусники.
Они сидели вокруг стола и, несмотря на то что по-настоящему внимательно слушали своего лидера, периодически бросали взгляды друг на друга. Не переглядывались, а осматривались, оценивали. Некоторым из них приходилось встречаться или даже работать вместе, все они были заочно знакомы, однако в одной команде оказались впервые. Да и в Москву они добирались разными путями, так что увидели друг друга только здесь, в квартире своего лидера, шестого участника совещания.
В квартире Гончара.
Который тем временем заканчивал вступительную речь:
– Таким образом, вышеперечисленные факты позволяют мне считать, что она находится в Москве. Более того – в руках Механикуса. Наша задача – забрать ее. – Гончар помолчал. – Надеюсь, никто из вас не изменил свою точку зрения?
Он был настоящим лидером: говорил не громко, но властно, уверенный голос не обволакивал, а буквально захватывал слушателей, заставляя их предельно концентрировать внимание. И вопрос, которым Гончар закончил вступление, вопрос, предполагающий, что кто-то из членов команды может в последний момент отказаться от участия в операции, прозвучал так, что ответить на него отрицательно казалось немыслимым. Не угрожающе он прозвучал, не агрессивно, однако слышалась в нем такая уверенность в себе и помощниках, что выбора у последних не оставалось: только соглашаться.
– Мы летели в Москву не для того, чтобы отступать, – пробормотал сидящий справа от Гончара старик.
– Спасибо, – кивнул лидер.
– Не за что.
Но, разговаривая с Гончаром, голову старик не поднимал, не встречался с хозяином квартиры взглядом. Как смотрел на устроившегося на коленях тойтерьера, так и продолжал смотреть. И медленно поглаживал ушастую собачку по маленькой голове.
Считается, что миниатюрные зверушки нравятся в основном дамам, однако женщина, что расположилась рядом со стариком, периодически награждала тойтерьера презрительными взглядами. Возможно, она не любила всех животных, может – только собак, а если и любила, то питала пристрастие к другим псам. Это можно было предположить по ее внешности.
Женщина предпочитала черное: черный брючный костюм, черное белье – кружева бюстгальтера, скрывающие небольшую упругую грудь, игриво выглядывали из выреза жакета, черные туфли. На столе перед женщиной лежали маленькая черная сумочка, тонкие черные перчатки и блестящий, черный со сталью, телефон. Стоит ли говорить, что ее кудрявые волосы были черными. Глаза – черными. А также губная помада и лак на ногтях. Черные камни едва заметно поблескивали в сережках, на двух кольцах и тонком ожерелье. Однако этих безделушек даме показалось мало, а потому черные бриллианты украшали ее в самых неожиданных местах: мелкие камни переливались на запястьях, с левой стороны шеи, ближе к подбородку и на правом виске.
Черная леди.
Созданный образ не предполагал карликовых песиков. У ног женщины мог лежать разве что здоровенный доберман в ошейнике со стальными шипами. Но собаки не было. Зачем? Исходящая от женщины агрессия чувствовалась и без дополнительных аксессуаров.
– Надеюсь, операция пройдет так весело, как ты обещал, Гончар. – Она холодно улыбнулась. – Я не люблю скучать.
Ответить хозяин квартиры не успел.
– Смотря что понимать под словом «весело», – пробурчал старик.
– То, что понимают нормальные люди. – Черная презрительно скривила губы. И неожиданно изогнула спину, отчего жакет еще больше разошелся, демонстрируя задвигавшиеся полушария груди. И улыбнулась: – Мне нравится получать удовольствие.
Но игривое движение девушки не обмануло ни старика, ни кого-либо из присутствующих, все знали, что основное удовольствие Проказа получает от крови.
– У нас есть цель, – произнес Гончар. – Удовольствия оставим на потом.
Фраза прозвучала с мягкой строгостью; повелительно, но без лишнего железа в голосе. У женщины в черном были самые весомые мотивы для участия в предприятии, она пойдет до конца, и лидер не хотел портить отношения с Проказой.
Старик пробормотал под нос ругательство, кажется, на английском, но раздувать скандал не стал, вновь сосредоточил внимание на песике.
Последовало краткое мгновение тишины, нарушенное мелодичным женским голосом:
– Давайте, в конце концов, распределим обязанности и разойдемся. Я бы не хотела провести здесь всю ночь.
Проказа выглядела эффектно, но не была красивой: маленькие глаза, довольно большой нос и широкий рот не производили отталкивающего впечатления, но и не складывались в изящное целое. Вдобавок женщина в черном была напрочь лишена душевного обаяния, внутреннего шарма, способного оживить любую маску и представить дурнушку настоящей красоткой. Не уродливое и не модельное, волевое лицо уверенной в себе некрасивой женщины.
А вот соседка Проказы выглядела чарующе. Миниатюрная, но не «вечная девочка», фигура отличается не подростковой угловатостью, а утонченным изяществом идеально сложенной женщины. Аккуратная головка, узкое лицо, чуть вздернутый носик, точеные скулы, а самое главное – голубые глаза, возможно, не такие уж и большие, но кажущиеся на маленьком личике просто огромными. И еще – пышные светлые волосы. Прямые, длинные, с элегантной небрежностью стянутые в простой хвост, они привлекали взгляды окружающих, и мало кто из мужчин не испытывал желания прикоснуться к ним. Блондинка была немолода, но ее красота пока побеждала годы, не иссыхала – несколько морщинок не в счет, и на лице ни одного намека на мертвый глянец, который наводят на стареющих прелестниц хирурги.
Не всякая женщина может похвастаться такой внешностью в сорок лет.
– Куда торопишься, Испанка? – манерно протянула Проказа. – Не нравится компания?
– Не нравится город, – ровно ответила маленькая женщина. – Чем быстрее мы достигнем цели, тем быстрее уедем.
– Правильно, – поддакнул сидящий рядом здоровяк.
Невероятных размеров здоровяк. Глыба. Скала. Его габариты внушали уважение не только потому, что слева от него расположилась миниатюрная блондинка, – мужчина затмевал каждого присутствующего по отдельности и всех вместе.
Массивный, изрядно заплывший жиром, он тем не менее не производил впечатления рыхлого обжоры, скорее – борца сумо, поражающего непередаваемой слоновьей грацией. Широченные плечи, длинные толстые руки, соответствующий рост – чуть более двух метров, мужчина словно сошел со страниц комиксов. Усиливала ощущение и круглая лысая голова, которая, казалось, помещалась прямо на плечах: складки кожи на затылке плавно перетекали в спину, а впереди шею скрывал тяжелый квадратный подбородок. Выпуклый лоб нависал над глубоко провалившимися глазами, а из середины лица, из углубления, образованного лбом и подбородком, торчал маленький нос.
Красавцем мужчина не был. И голосом обладал отнюдь не мужественным – тонким, хотя и не писклявым. Впрочем, этот недостаток он компенсировал сопровождавшими фразы жестами.
– Мне здесь не нравится. – Для подтверждения этого факта Травник сжал лежащие на столе руки в кулаки – на мгновение присутствующим показалось, что они увидели пару футбольных мячей, медленно разжал их и продолжил: – У этого города неприятный запах.
– Неженка, – процедил последний участник совещания, молодой парень с длинными, до плеч, черными волосами. – Если тебе не нравится местный запах, пользуйся духами.
– Кое-кто не понимает намеков. – Испанка улыбнулась и перевела взгляд на Гончара: – Кстати, о запахе! Вот уж не думала, что ты возьмешь с собой Вонючку.
– Меня зовут Невада! – рявкнул покрасневший Крус.
– Все знают, как тебя зовут.
– Ты тоже не ангел, милочка, – с издевкой сообщила Проказа.
– Кто бы говорил!
Старик широко улыбнулся и едва ли не впервые с начала разговора оторвал взгляд от собачки. Тойтерьер последовал примеру хозяина, тоже уставился на женщин, но, в отличие от него, смотрел на ссорящихся дам с осуждением.
– Нимфетка-зомби, – прошипела Испанка.
– Кукла! – парировала Проказа.
– Стерва, – выдал Невада, но, увидев сжавшийся кулак здоровяка, прикусил язык и быстренько отвел взгляд.