Но люди, между прочим, очень здорово умеют подменять понятия. Ведь то, что нынче в академических кругах культурно называют медными духовыми инструментами, это всего лишь сильно модифицированные рога. Они так и называются — рога, horn, горны. Дело-то житейское — животное съедали от хвоста до рогов. А рога сколько ни отваривай, толку не будет. Зато в них можно дуть, достаточно отпилить острый конец. И кстати, это очередная иллюстрация принципа финансирования искусства по остаточному принципу. Раз съесть не удалось, то обсосали и передали в отдел по культуре.
И кстати, рога, уже в качестве музыкальных инструментов, очень прилично сохранялись.
Хотя и продолжали долгие годы слегка отдавать бараниной.
Что же касается сохранности подобных инструментов в историческом смысле, то, с точки зрения археологов, вне конкуренции, конечно, морские раковины, одну из которых со следами целенаправленной человеческой деятельности и доведенную до состояния вполне приличного музыкального инструмента нашли в пещере на стоянке древнего человека во Французских Пиренеях. И ей уже исполнилось восемнадцать тысяч лет.
Папа, а с кем это ты сейчас разговариваешь?
Только слова имеют значение, все прочее — болтовня.
Про слово человеческое говорили все, кому не лень. И мудрые вещи, между прочим, говорили.
В противовес позиции Талейрана, который говорил, что «слово дано на то, чтобы скрывать свои мысли», иной раз бывает ровно наоборот. В слове заключена суть явления, которую никто не видит из-за того, что эта суть стерта и обкатана, как стекляшка морской волной.
Ведь что скрывается за словом «инструмент»? Инструмент — это вещь, орудие, приспособление, которое, являясь продолжением нас, многократно (хотелось бы многократно, конечно же) увеличивает наши возможности в плане воздействия на окружающий мир. Например, скребок, рубило, лопата, мотыга, телега, компьютер…
Продолжить ряд? Хорошо, мне не жалко.
…лира, авлос, скрипка, гобой, труба, рояль…
Самый общий смысл понятен — без скребка я бы столь чудесно не обработал шкуру мамонта, а без лопаты, голыми руками, не выкопал бы яму устраивающих меня кондиций. Точно так же без трубы своим слабым голосом даже в брачный период я не смог бы издать такие мощные и пафосные звуки, как, допустим, марал, а без рояля не смог бы исполнить такое виртуозное произведение, как, к примеру, концерт Шопена. (Если честно, то я его и с роялем не исполню. Но речь не об этом.)
То есть, если мы говорим о музыкальных инструментах, то обнаруживаем, что имеем дело с предметами, иногда в десятки раз превышающими на выходе энергетические затраты человека на входе.
Сравните усилие всего лишь пальца, к примеру, на рояле — и звук, слышный в самом дальнем ряду большого зала. Или вспомните различные усилители звука в виде резонаторов, как, скажем, в скрипке или арфе, рупоров, как в медных духовых. А КПД тамтама просто превосходит все самые смелые ожидания — не очень энергозатратный удар колотушкой по металлическому диску и звук, заполняющий все пространство любого концертного зала. Причем дальше-то он звучит довольно долго без всяких усилий со стороны исполнителя.
Я уж не говорю про орган или инструменты с электрическим усилением звука — там громкость просто несоизмерима с природными возможностями человека. Правда, в последнем случае необходима электрическая розетка на одном конце провода и электростанция на другом. Так что здесь о суммарных затратах еще надо подумать.
Проще говоря, создание музыкальных инструментов решает задачу преобразования механических усилий в звук. И способов решения этой задачи огромное множество.
Это я еще не акцентирую внимание на эстетической составляющей. Ведь в результате игры на инструменте получается звук, который человек не в состоянии издать сам по себе, просто как биологический организм. И что может быть эксцентричнее в этом смысле, чем очаровательная изящная девушка, исполняющая соло на контрафаготе?
Несколько слов о вечности
В принципе, для настоящего творчества не существует ограничений. Об этом в очередной раз напоминает нам экспонат из Готенбургского музея в Швеции. В витрине вы можете увидеть трубу из Южной Америки, сделанную из человеческой кости. И сразу же известная формула «искусство требует жертв» приобретает абсолютно буквальный и исторически подтвержденный характер.