Даже если посланец церкви преодолевал собственный страх и предубежденность, сообщить о таком существе означало обречь себя на подозрение в связи с дьяволом, что могло привести ко всем последствиям, возможным в эпоху инквизиции. Ведь попал же в 1616 г, Лючилио Ванини, рассказывавший, что атеисты выводят родословную эфиопов от обезьян, на «очищающий» костер инквизиции. В средние века, замечу, при сожжении еретика предавалась казни, вешалась и обезьяна, если была под рукой.
С грузом предубеждений, страха и отвращения к обезьянам вступил «цивилизованный мир» в XVIII в. — век бурного развития естествознания. О первых шимпанзе, завезенных в Европу, весьма серьезные авторы писали, что эти животные «ужасно злые и созданы, кажется, для того, чтобы делать зло». Вот почему открытие гориллы в XIX в. потрясло не только общественность, но и самих ученых.
Важнейшей, однако, причиной враждебного отношения клерикалов к приматам, многие века скрытой, но остро проявившей себя тогда, когда началось научное сопоставление анатомии человека и обезьян, было несоответствие выводов ученых основополагающим догмам Библии.
Обратимся опять к истории приматологии. Все, кто интересовался обезьянами или изучал их в разные
времена, поражались удивительному сходству этих животных с человеком, а многие народы, имевшие контакт с приматами, считали их людьми, иногда предками людей. Это сходство, особенно некоторых видов, бросалось в глаза даже непосвященным. О нем писали Гераклит, Аристотель, Квинтилиан. Древние греки не могли отнести непонятного им хилофагойя, в котором можно предполагать шимпанзе, ни к человеку, ни к обезьянам. Плиний Старший преувеличивал сходство обезьян с людьми. Оно ввело в заблуждение классика античной медицины Галена. Когда один из ранних воителей христианства Арнобий поносил язычников — греков и римлян — за человекообразность богов, он вполне резонно подчеркивал, что при желании столь же высоко можно поставить обезьяну, имеющую так много общего с человеком. Это сходство возмущало в III в. Энния («О, сколь схожа на нас зверь гнусный обезьяна») и позже беспокоило теологов, в частности святого Августина, просвещенного Магнуса. Его, это сходство, видели Мишель де Монтень и Леонардо да Винчи. Оно приводило в смятение даже естествоиспытателей: Виллиса, Тайсона, Линнея, Бюффона, Гердера, Вик д'Азира, наконец, Ламарка. Его подчеркивали философы Нового времени — Кант, де Kfметри, Дидро, Монбоддо. Слова для обозначения обезьян, simia и pithecus, пришедшие к нам из древности, стали синонимами сходства (производное similar — по-английски означает «сходный», близко к нему и имеющее латинский корень слово «ассимиляция» — уподобление), а вошедшее в употребление с XVI в. английское слово monkey (низшая обезьяна) служило, по сведениям британских филологов, для обозначения опять же сходства с человеком и подражания его действиям.
Таким образом, рассматривать, изучать обезьян неминуемо означало сосредоточивать внимание на этом сходстве.
В свете сказанного любопытно почти полное отсутствие в Библии всяких упоминаний об обезьянах, тогда как только в Ветхом завете насчитывается примерно 50 видов упоминаемых не один раз других животных. В различных местах Библии можно встретить собаку, кошку, осла, орла, чибиса, но только не обезьян! О них вскользь сказано лишь в сообщении о времени царя Соломона: «Корабль привозил золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов».
Только впоследствии, когда обезьяна стала дьяволом (примерно с III — IV вв.), она появляется в религиозных текстах христиан, в раввинистической литературе, толкующей и дополняющей положения Библии, а позже и в исламских сочинениях, но уже вполне определенно в «бесовской» роли. Теперь это богопротивное создание причастно к опьянению Ноя, к наказанию людей за высокомерную попытку строить Вавилонскую башню («люди превратились в обезьян»); фигурирует в любопытном сопоставлении, согласно которому «обезьяна похожа на человека, как человек на бога» (Талмуд), и в проклятии «Будьте обезьянами презренными» (Коран), и в разных враждебных монотеизму ситуациях. Повторяю, по самому тексту Библии обезьяны в этих сюжетах отсутствуют.
О редкости упоминания обезьян в Библии говорится в книге «Очерки из библейской географии» протоиерея Н. А. Елеонского, опубликованной в 1897 г. Удивляясь обожествлению в Египте «столь отвратительного существа», как павиан (!), Елеонский писал: «...В Библии, за исключением истории Соломона, об обезьянах нигде не упоминается; это доказывает, что вообще они не имели доступа в Палестину». Вероятно, пишет Елеонский, «их распространению в Святой Земле противодействовали представители религиозной жизни Израиля, опасаясь, что склонный к идолопоклонству народ и обезьян сделает предметом суеверного почитания, по примеру как египтян, так и жителей Офира».