Явно придурковатый инвалид признал свою вину в совершении преступления, полагая тем самым, что он просто признает прискорбный факт у пивной палатки.
На этом суде я присутствовал в качестве народного заседателя (обычно, на жаргоне уголовников народных заседателей называют “кивалы” — в подавляющем большинстве случаев они никакой роли не играют, поскольку находятся под влиянием судьи и всегда с ним согласны. Хотя исключения бывают). В данном случае я заявил, что решительно не согласен с обвинением и буду писать особое мнение. Судья оказалась в неудобном положении. При наличии особого мнения в деле (оно помещается в особом запечатанном конверте, и знакомиться с его содержанием стороны не имеют права — может только вышестоящая судебная инстанция), приговор, возможно отменят, а это — брак в работе судьи, штрафные очки. Судья из совещательной комнаты (из-за нехватки помещений в судах совещательная комната используется и как рабочий кабинет судьи, и потому там есть телефон) позвонила своему куратору в Мосгорсуд и посоветовалась с ним, как поступить (судьи Мосгорсуда прикреплялись тогда к районным народным судьям и отвечали за их работу, поэтому брак в работе судьи был браком и для куратора). После этого совещания (с куратором) судья вынесла определение: направить подсудимого на психиатрическую экспертизу. Это был выход из затруднительного положения. Если экспертиза вынесет заключение о его невменяемости (основания для этого имелись), она со спокойной душой освободит его от уголовной ответственности, в противном случае, а это произойдет через месяц-другой, меня среди народных заседателей уже не будет, и она с такой же спокойной душой отправит его отбывать срок в лагерях.
Этот казус чрезвычайно интересен и показателен. Любой полуграмотный милиционер может за любой проступок привлечь к уголовной ответственности, а за преступление, которое ему покажется малозначительным, отпустить восвояси. Поэтому у нас, с одной стороны, тюрьмы переполнены невиновными людьми, с другой стороны, преступники гуляют на свободе.
Размеры общественной опасности не определены, нет ее критерия. Поэтому любой работник милиции, прокуратуры, юстиции может определять проступок это, преступление или вообще деяние, не представляющее общественной опасности. И ни один ученый- юрист не попытался (включая меня) определить этот критерий.
О ПРОГУЛЕ
Надеюсь, что прочитав и обсудив только один пункт одной статьи закона, написанный простым русским языком, вы убедились в том, что профессия юриста сложна и интересна. Однако то, что иногда приходится читать в ученых книгах о простом и понятном языке, которым надо писать законы, — чушь. Каждое, самое простое русское слово может иметь разный смысл и разное значение.
Для юриста слово имеет иное значение, чем для филолога или поэта. Для них за словом стоит красота, звучность, настроение, ритм, чувство. Юрист за словом видит судьбу человека. Будет жизнь человека сломана, потеряет человек веру в людей, в правосудие или поверит, что справедливость возможна.
Все это стоит иногда за единым словом. Вспоминаю одно судебное дело. Известный тележурналист А. Невзоров поместил в “Советской России” заметку о нравах в Государственной Думе.
Там, между прочим, он писал, что скандально известный священник Глеб Якунин из думской столовой “утаскивал" тарелки, имея в виду неприличие действий “народного представителя”. Тот подал судебный иск о защите “чести и достоинства”, мотивируя тем, что тарелки одноразовые, и их стоимость входит в стоимость блюд, и, следовательно, он их не “утаскивал”, то есть не крал.
Свои честь и достоинство Якунин оценил в 5000 рублей. Невзоров вообще не присутствовал, от “Советской России” представителем был помощник главного редактора — человек весьма далекий от юриспруденции. Дело Якунин выиграл, хотя суд уменьшил сумму иска в десять раз. Я узнал об этом из теленовостей и написал фельетон “Дело о выеденных тарелках”, куда более обидный для Якунина, чем маленькая заметка Невзорова. Однако иска ко мне он не предъявил. Надо заметить, что я публиковал много очень злых и ехидных фельетонов в отношении разных влиятельных лиц, которые обычно не прощают ни одного выпада против них. Они всегда обращаются с исками в суд и выигрывают их. Но ко мне исков не предъявляли никогда, ибо я всегда точно выбираю слова и проверяю факты.