Уотсон вздрогнул.
- Что было бы ошибкой? - растерянно спросил он.
- Если бы вы сделали то, о чем сейчас подумали.
- А почем вы знаете, о чем я подумал?
- Ах, Боже мой! Сколько раз я уже толковал вам, что у вас такое лицо, по которому можно читать, как по открытой книге. Сперва вы хотели поделиться со мною какой-то важной мыслью, пришедшей вам в голову. Потом вдруг заколебались. На вашем лице отразилось сомнение. "Скажу, а он опять начнет меня стыдить, упрекать в невежестве, - подумали вы. - Так не лучше ли мне даже и не начинать этого разговора?" Тут я и позволил себе вторгнуться в ход ваших размышлений, решительно заявив: "Нет, друг мой! Не лучше! Никак не лучше!" Итак, какую мысль вы собирались утаить от меня?
- Мысль очень простая, - поколебавшись, решил все-таки признаться Уотсон. - Я все размышлял о том, почему писатели с такой жадностью отыскивают разные случаи из жизни. А иногда даже - и, как вы знаете, очень часто - заимствуют свои сюжеты друг у друга...
- Ну-ну? И к какому же выводу вы пришли?
- Я подумал, что интересных сюжетов на свете, наверное, не так уж много. Почти все они уже использованы. Вот бедным писателям и приходится... Вы улыбаетесь, словно я опять сморозил какую-то чудовищную глупость... Но ведь я же и не хотел затевать этот разговор, вы меня просто вынудили. Неужели все это только для того, чтобы лишний раз поиздеваться надо мною!
- Успокойтесь, Уотсон. Я и не думаю над вами издеваться. А улыбаюсь я совсем по другому поводу. Дело в том, друг мой, что высказанное вами предположение, будто сюжетов во всей мировой литературе насчитывается, в сущности, очень мало... это предположение уже высказывалось. И не раз.
- Ну да? - искренно изумился Уотсон.
- Представьте себе, - кивнул Холмс. - Один человек, произведя довольно сложные расчеты, пришел к выводу, что их было всего тридцать шесть. А другой назвал и вовсе смехотворную цифру - не то двенадцать, не то четырнадцать.
- Выходит, я был прав, заподозрив, что именно поэтому писателям то и дело приходится обращаться к сюжетам, которые уже были использованы? обрадовался Уотсон.
- Подозрительность в нашем деле необходима, - уклонился от прямого ответа Холмс. - Вот и я тоже проявил сейчас некоторую, быть может, излишнюю подозрительность. Взгляните-ка сюда!
- Что это?
- Это книга одного из родоначальников американской литературы Вашингтона Ирвинга. Она называется "Альгамбра". Вчера вечером, читая ее на сон грядущий, я заинтересовался одной из вошедших в нее легенд... Вот... "Легенда об арабском звездочете". Извольте прочесть... Да нет, не всю... Достаточно будет только нескольких первых строк. Начните вот отсюда!
Уотсон, недоумевая, взял в руки книгу и прочел строки, указанные ему Холмсом:
ИЗ "ЛЕГЕНДЫ ОБ АРАБСКОМ ЗВЕЗДОЧЕТЕ"
ВАШИНГТОНА ИРВИНГА
Смолоду он только и делал, что разорял и грабил соседей, а состарившись и одряхлев, возжаждал отдохновения и решил зажить со всеми в мире.
- Ну? - спросил Холмс. - Вам это ничего не напоминает?
Уотсон пожал плечами.
- Да ведь совершенно так же начинается пушкинская "Сказка о золотом петушке".
- Вероятно, совпадение, - предположил Уотсон.
- Нет, друг мой, таких совпадений не бывает.
- А я все-таки думаю, что это не более чем случайное совпадение. Не может быть, чтобы такой человек, как Пушкин, заимствовал... это ведь не сюжет... Сюжет - еще куда ни шло, это мы с вами уже обсудили... Но чтобы такой поэт, как Пушкин, почти дословно заимствовал начало своего произведения у другого автора...
- Если не верите, давайте проверим.
- Ах, нет! - продолжал противиться Уотсон. - Ну за чем это! К чему унижать великого поэта полицейским дознанием, словно он мелкий карманный воришка! Я думаю, что это пресловутое сходство, мой милый Холмс, вам просто померещилось.
- Вы зря так беспокоитесь за Пушкина, - улыбнулся Холмс. - Поверьте мне: репутации этого великого поэта решительно ничего не угрожает. А проверить, померещилось мне, как вы изволили выразиться, это поразительное сходство или все-таки не померещилось, мы с вами просто обязаны. Дайте-ка мне, пожалуйста, Пушкина! Нет-нет, не первый том, и не этот... Насколько мне помнится, "Сказка о золотом петушке" - в четвертом томе...
Сняв с полки нужный том и быстро найдя нужную страницу, Холмс прочел:
Негде, в тридевятом царстве,
В тридесятом государстве,
Жил был славный царь Дадон.
Смолоду был грозен он
И соседям то и дело
Наносил обиды смело;
Но под старость захотел
Отдохнуть от ратных дел.
- Ну-ка, Уотсон! Сравните это с фразой из сказки Вашингтона Ирвинга, которую я отметил!
Уотсон раскрыл книгу Ирвинга и снова прочел уже знакомое ему начало "Сказки об арабском звездочете":
- "Смолоду он только и делал, что разорял и грабил соседей, а состарившись и одряхлев, возжаждал отдохновения..."
Он хотел было продолжить чтение, но Холмс остановил его:
- Достаточно, друг мой! Благодарю вас... Ну, что? Вы и сейчас станете уверять, что это - всего лишь простое совпадение?
- Поразительно, Холмс! Вы не перестаете поражать меня своим чутьем криминалиста.
- Я бы скорее назвал это чутьем литературным, - возразил Холмс. Однако суть не в этом. Надеюсь, теперь вы понимаете, Уотсон, что оснований для серьезного расследования тут больше чем достаточно.
- О, да! Но теперь, насколько я понимаю, дело за малым. Надо взять книгу Ирвинга... Какое счастье, что она оказалась в вашей библиотеке!.. И сравнить ее...
- С пушкинской "Сказкой о золотом петушке?" Да, Уотсон, вы поразительно догадливы. Без сомнения, мы так и поступим. Но прежде, чем приступить к делу, нам с вами предстоит выяснить еще один немаловажный вопрос.
- Какой?
- Необходимо установить, мог ли Пушкин знать это произведение Вашингтона Ирвинга. Было ли оно ему знакомо.
- Но ведь это и так ясно!
- Как знать, Уотсон! Как знать!.. Необходимо документальное подтверждение. Иначе все наши построения окажутся чистейшей воды спекуляцией.
- Но ведь это сильно осложнит нашу задачу, - огорчился Уотсон.
- Ничуть. Для того чтобы выяснить этот вопрос, нам придется только заглянуть вот в эту книгу.
- А что это такое? - спросил Уотсон, принимая из рук Холмса увесистый том.
Раскрыв титульный лист, он прочел: "Модзалевский. Библиотека Пушкина. Санкт-Петербург, год 1910-й..."
- Это, - объяснил Холмс, - перечень всех книг, имевшихся в личной библиотеке Пушкина.
Быстро перелистав книгу и найдя нужную страницу, он вновь сунул ее к самому носу Уотсона:
- А вот и Вашингтон Ирвинг. Видите? В библиотеке Пушкина было, оказывается, семь книг этого автора. И среди них. Ага! Вот!.. Французское двухтомное издание "Альгамбрских сказок" Гляньте-ка! Против этого издания значится: "Разрезан, помет нет".
- Какая жалость! - воскликнул Уотсон. - Вот если бы пометы были...
- О, тогда не было бы никакой нужды в дальнейшем расследовании. Однако том был разрезан, следовательно, мы можем считать по меньшей мере вероятным, что Пушкин эту легенду Ирвинга читал. Таким образом, Уотсон, у нас с вами есть законный повод начать следствие. Сейчас мы вызовем сюда героев легенды Ирвинга и устроим им, как это нам уже приходилось делать не раз в подобных случаях, очную ставку.
- Как? Вы хотите пригласить сюда, в нашу маленькую квартирку, всех героев "Легенды об арабском звездочете"? - испугался Уотсон.
- Зачем же всех, - успокоил его Холмс. - Пока нам будет достаточно двоих. Для начала мы пригласим мавританского султана по имени Абен Абус и арабского звездочета Ибрагима ибн-Абу Аюба.
- А каким образом вы намереваетесь залучить к себе столь важных персон? - насмешливо поинтересовался Уотсон. - Вызвать их повесткой? Или, может быть, доставить приводом? Под конвоем полицейского?
- Справимся без полиции, - улыбнулся Холмс. - Не забывайте, Уотсон, что Абен Абус и Абу Аюб - не живые люди из плоти и крови, а литературные герои. И встретиться с ними может каждый, у кого достанет для этого терпения, знаний, соответствующих навыков, ну и, разумеется, воображения... Взгляните, друг мой! Требуемые лица уже здесь, к вашим услугам. Будьте добры, сядьте за стол и вооружитесь пером и бумагой. Вы будете вести протокол допроса. А вы, господа, благоволите назвать свои имена и звания, - обратился он к героям легенды Вашингтона Ирвинга.