- А это разве не одно и то же? - снова удивился Тугодум.
- Совсем не одно и то же. Возьми любое... Ну, не любое, скажем так: почти любое произведение классической литературы... Допустим, "Герой нашего времени" Лермонтова...
- Ну и что?
- Не понимаешь, о чем я говорю?
- Хоть убейте, не понимаю!
- Ну что ж В таком случае давай отправимся с тобой прямехонько в этот роман. Ты хотел бы встретиться с Печориным?
- Еще бы! Уж я бы тогда высказал этому типу все, что о нем думаю! Но как это мы можем с ним встретиться?
- Да очень просто. Немного воображения. Ну и, конечно, некоторое знание романа. Ты ведь хорошо его помнишь?
- Вообще-то неплохо, - замялся Тугодум.
- Вот и отлично! Итак, мы отправляемся в роман Михаила Юрьевича Лермонтова "Герой нашего времени". В ту его часть, которая называется "Княжна Мери".
Чтобы Тугодум как можно лучше и по возможности быстрее освежил в памяти свои воспоминания о лермонтовском романе и его главном герое, я нарочно выбрал для нашего с ним эксперимента самый драматический эпизод: дуэль Печорина с Грушницким.
Близ площадки, выбранной участниками поединка для места дуэли, мы очутились в тот момент, когда Грушницкий уже сделал свой неудачный выстрел. Противники поменялись местами: теперь уже Грушницкий стоял на самом углу этой треугольной площадки, спиною к пропасти.
Печорин пристально смотрел в лицо своего врага, стараясь разглядеть на нем хоть легкий след раскаяния. Грушницкий едва удерживал улыбку.
- Я вам советую перед смертью помолиться Богу, - сказал Печорин.
- Не заботьтесь о моей душе больше, чем о своей собственной, - ответил ему Грушницкий. - Об одном вас прошу: стреляйте скорее.
- И вы не отказываетесь от своей клеветы? Не просите у меня прощения?.. Подумайте хорошенько: не говорит ли вам чего-нибудь совесть? - сделал еще одну попытку Печорин.
- Господин Печорин! - закричал драгунский капитан. - Вы здесь не для того, чтобы исповедовать, позвольте вам заметить... Кончайте скорее; неравно кто-нибудь проедет по ущелью - и нас увидят.
- Хорошо, - сказал Печорин. - Доктор, - обратился он к своему секунданту. - Подойдите ко мне.
Доктор подошел. Он был бледен.
Громко и внятно, с расстановкой, как если бы он произносил смертный приговор, Печорин сказал:
- Доктор, эти господа, вероятно, второпях, забыли положить пулю в мой пистолет: прошу вас зарядить его снова. И хорошенько.
- Не может быть! - закричал капитан, секундант Грушницкого. - Не может быть! Я зарядил оба пистолета... Разве что из вашего пуля выкатилась... Это не моя вина! А вы не имеете права перезаряжать... никакого права... это совершенно против правил, я не позволю...
- Хорошо, - хладнокровно обернулся к нему Печорин. - Если так, то мы будем стреляться с вами. На тех же условиях.
Грушницкий стоял, опустив голову, смущенный и мрачный.
- Оставь их, - сказал он капитану, который пытался вырвать пистолет Печорина из рук доктора Вернера. - Ведь ты сам знаешь, что они правы.
Капитан делал ему какие-то знаки, но Грушницкий даже не повернул голову в его сторону. Доктор заново зарядил пистолет и подал его Печорину.
Капитан плюнул и топнул ногой.
- Дурак же ты, братец, - сказал он Грушницкому. - Пошлый дурак!.. Уж положился на меня, так слушайся во всем... Поделом же тебе! Околевай себе, как муха...
Он отвернулся и, отходя, пробормотал:
- А все-таки это совершенно против правил.
- Грушницкий, - сказал Печорин. - Еще есть время. Откажись от своей клеветы, и я тебе прощу все; тебе не удалось меня подурачить, и мое самолюбие удовлетворено, вспомни, мы были когда-то друзьями.
Лицо Грушницкого вспыхнуло, глаза его засверкали.
- Стреляйте! - выкрикнул он. - Я себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не убьете, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места...
Печорин выстрелил.
Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было. Только прах легким столбом еще вился на краю обрыва.
- Finita la comedia, - сказал Печорин, раскланялся с секундантами Грушницкого и стал спускаться по тропинке вниз.
- Ну вот, - сказал я Тугодуму. - Теперь, когда Печорин остался один, ты можешь осуществить свое намерение.
- Какое намерение - не понял тот. Он был под таким сильным впечатлением от разыгравшейся на его глазах драмы, что никак не мог вспомнить, о чем мы с ним говорили накануне.
- Ну как же! - напомнил ему я. - Ведь ты хотел вы сказать Печорину все, что ты о нем думаешь...
- А-а... Да, хотел! И выскажу!.. Эй, вы! - окликнул он удаляющегося Печорина. - Господин Печорин!
- Чем могу служить? - обернувшись, холодно осведомился тот.
- Я хочу вам сказать, - выпалил Тугодум, - что вы убийца!
- А-а... - Печорин был невозмутим - Вы, стало быть, видели... Ну что ж. В известном смысле вы правы. Не смею спорить. Однако, ежели бы вы знали все обстоятельства дела...
- Я знаю все обстоятельства, - сказал Тугодум. - Да, Грушницкий подлец! И если бы он случайно не промахнулся, он пристрелил бы вас как собаку.
- Стало быть, вам известно, что они все были в заговоре против меня? сказал Печорин. - В самом подлом заговоре?
- Известно, - подтвердил Тугодум.
- Зная об этом заговоре, я подставил свою грудь под пулю, - сдержанно напомнил Печорин.
- Вы человек смелый, этого у вас не отнимешь, - признал Тугодум. - А Грушницкий и вся его компания... Да что о них говорить... Подлецы и трусы...
- И, несмотря на это, вы все же считаете меня убийцей?
- Да, считаю, - сказал Тугодум. - Но вовсе не из-за Грушницкого.
- А из-за кого же?
Тугодум пожал плечами:
- Сами не знаете, что ли? Из-за Бэлы.
Печорин был изумлен.
- Бэлы? - переспросил он. - Какой Бэлы?
- А то вы не знаете!.. Из-за той несчастной девушки, черкешенки, в которую вы влюбились. Азамат увез ее для вас. За коня, которого вы обещали для него украсть. И украли.
- Я украл коня? - все более изумляясь, спросил Печорин.
- Ну да. У Казбича... Если бы вы не украли у него коня, Казбич не похитил бы Бэлу и не заколол ее. И она не умерла бы в страшных мучениях... Это вы, вы во всем виноваты!
Печорин был в полной растерянности от всех этих обвинений.
- Азамат... Какой-то Казбич... Бэла... Конь... Ничего не понимаю!.. Вы бредите?
- Хотите сделать вид, что ничего не помните? - ехидно сказал Тугодум. Не выйдет! Все равно не поверю. Такое разве можно забыть!
Печорин пожал плечами и, как видно, уже совсем было собрался прервать этот нелепый поток обвинений какой-то резкой фразой. Но в последний момент удержался.
- Клянусь вам, - с неожиданной мягкостью сказал он, - что я действительно не знаю всех тех людей, о которых вы сейчас упомянули. И не имею ни малейшего понятия обо всех этих событиях, участником коих вы пытаетесь меня представить. Где все это происходило, позвольте спросить?
- В крепости за Тереком, где вы служили, - сказал Тугодум.
- Ни в какой крепости я отродясь не служил, - возразил Печорин. - С тех самых пор, как меня выслали из Петербурга на Кавказ, я не покидал Пятигорска...
- Что ж, по-вашему, Максим Максимыч все это вы думал?
- Максим Максимыч? - переспросил Печорин - А кто это - Максим Максимыч?
- Штабс-капитан, под началом у которого вы служили в крепости.
- Клянусь вам, - растерянно повторил Печорин, - что я знать не знаю и ведать не ведаю никакого Максима Максимыча!
Чувствуя, что Тугодум готов взорваться и вот-вот нанесет Печорину какое-нибудь смертельное оскорбление, я решил прервать этот бессмысленный диалог.
- Григорий Александрович, - сказал я, - извините, пожалуйста, моему юному другу его ошибку. Дело в том...
- Дело, вероятно, в том, что этот молодой человек принял меня за кого-то другого? - облегченно вздохнул Печорин.
- Это не совсем верно. Хотя можно выразиться и так тоже. Но, как бы то ни было, все, что он вам тут сейчас наговорил, - это плод некоторого недоразумения... Простите нас, пожалуйста...