Аудитория снова выразила шумное одобрение:
- Верно!..
- Он прав, черт возьми!..
- Тысячу раз прав!..
Мне вновь пришлось прибегнуть к помощи председательского колокольчика. Водворив тишину, я сказал:
- Спасибо, Джингль. Вы высказались, как всегда, коротко и ясно. Ну, а теперь слово за вами, дорогой Остап! Вы то же за то, чтобы сделать Хлестакова почетным членом Сообщества Плутов?
Как это было принято в его любимом Черноморске, Остап на вопрос ответил вопросом:
- А вас это удивляет?
- Конечно, удивляет! - вмешался Тугодум - Вы ведь не простой плут, решил он польстить Остапу. - Вы великий комбинатор. Неужели и вам тоже Хлестаков кажется таким уж ловкачом?
- Молодой человек, вы мне льстите, - парировал Остап. - Но я не падок на лесть. Надеюсь, вы помните мою скромную аферу в Васюках? - обратился он к аудитории. - Ну да, когда я выдал себя за гроссмейстера. Жалкая выдумка, по правде говоря. Во всяком случае, в сравнении с блистательной аферой месье Хлестакова. Что ни говори, а ревизор - это вам не гроссмейстер. Перед гроссмейстером робеют, и то - лишь до первого его проигрыша. А перед ревизором все трепещут...
- Но ведь Хлестаков, - снова не выдержал Тугодум, - даже и не думал выдавать себя за ревизора. Они сами...
- Пардон! - оборвал его Остап. - Не будем отвлекаться. Известно ли вам, молодой человек, какую прибыль я извлек из своей шахматной аферы?
- Ну, я не помню, - растерялся Тугодум. - Кажется, рублей тридцать...
- Тридцать семь рублей с копейками, - уточнил Остап. - Шестнадцать за билеты и двадцать один рубль из кассы шахматного клуба. А Хлестаков...
- Так ведь он... - попытался снова вмешаться Тугодум.
Но не такой человек был Остап Бендер, чтобы можно было так просто прервать его речь.
- Пардон! - снова остановил он Тугодума. - Я не кончил, господа присяжные заседатели! Надеюсь, вы не забыли, как мы с Кисой Воробьяниновым удирали из Васюков. Сперва я мчался по пыльным улочкам этого жалкого поселка городского типа, как принято нынче называть такие захолустные населенные пункты, а за мною неслась орава шахматных любителей, грозя меня растерзать. А потом мы с Кисой чуть не утонули, и только счастливая случайность...
Тут я счел нужным прервать эти воспоминания Остапа.
- Напоминаю вам, дорогой Остап Ибрагимович, - сказал я, - что все эти подробности хорошо известны читателям Ильфа и Петрова...
- Еще пардон! - снова не дал себя прервать Остап. - А теперь вспомните, как комфортабельно покидал уездный город N. мой подзащитный месье Хлестаков. На тройке! С бубенцами! Одураченный городничий ему еще ковер персидский в коляску подстелил!
- Ну, вам тоже особенно прибедняться не стоит, - улыбнулся я. - Бывали ведь и у вас такие удачи. Вспомните Кислярского, у которого вы в Тифлисе так талантливо выманили...
- Какие-то жалкие триста рублей! - на лету подхватил мяч Остап. - А мой подзащитный у одного только почтмейстера схватил триста! Да триста у смотрителя народных училищ! А у Земляники - целых четыреста! Про шестьдесят пять рублей, взятых у Добчинского и Бобчинского, я уж и не говорю... Да, пардон!.. Я совсем забыл про Ляпкина-Тяпкина! Видите? Это уже за тысячу перевалило. Нет, дорогой председатель! И вы, господа присяжные заседатели! Признайтесь, что по сравнению с деяниями моего подзащитного, мои скромные подвиги, даже те из них, которые предусмотрены Уголовным кодексом, имеют невинный вид детской игры в крысу.
Скромное уподобление блистательных авантюр великого комбинатора детской игре в крысу искренне меня позабавило. Впрочем, мне всегда нравилась его своеобразная манера выражать свои мысли. Я ценю хорошую шутку. Однако шутки шутками, а дело - делом.
- Как вы полагаете, дорогой Остап... - начал я.
Но тут меня снова прервал Тугодум.
- Да объясните вы ему наконец, - почти закричал он, - что Хлестаков никаких денег ни у кого не выманивал! Они сами совали ему эти деньги. А он, может быть, даже и не догадывался, что его принимают за ревизора!
- Так я в это и поверю! - пожал плечами Остап. - Как говорила в таких случаях моя приятельница, Эллочка Щукина, - шутите, парниша!
- Не будем спорить, друзья, - сказал я. - У меня есть предложение. Давайте пригласим сюда Хлестакова, и пусть он сам честно и правдиво расскажет нам, как было дело.
Это предложение было встречено с энтузиазмом.
- Прекрасно!.. - послышалось со всех сторон.
- Отличная мысль!..
- А вот и он...
- Нет, господа, вы только поглядите на его лицо! Ну прямо ангел небесный!..
- Невинный ягненок!..
- Даже я не мог бы притворяться с таким искусством...
На этот раз мне пришлось довольно долго действовать моим председательским колокольчиком, чтобы утихомирить этот взрыв чувств, вызванный появлением Хлестакова.
- Иван Александрович! - обратился я к вновь прибывшему, когда страсти улеглись. - Я прошу вас откровенно ответить почтенному собранию на несколько вопросов.
Хлестаков не без изящества поклонился:
- Извольте, господа! Я готов!
- Ваши рекомендатели изобразили здесь дело таким образом, что вы якобы с умыслом выдали себя за ревизора...
- Само собой, с умыслом, - легко согласился Хлестаков. - Ведь на то и живешь, чтобы срывать цветы удовольствия.
Признание это вызвало бурю восторга. Вдохновленный успехом, который имели его слова, Хлестаков продолжал все с большим воодушевлением:
- Слава Богу, мне не впервой выдавать себя за высокопоставленных особ. Однажды я даже выдал себя за главнокомандующего. Солдаты выскочили из гауптвахты и сделали мне ружьем. А один офицер, который мне очень знаком, после мне говорит: "Ну, братец, ну и ловок же ты! Представь, даже я и то совершенно принял тебя за главнокомандующего..."
- И после этого вы станете меня уверять, что этот человек не выдающийся мошенник? - подал реплику Джефф Питерс.
- Натурально, выдающийся, - мгновенно обернулся к нему Хлестаков. - Со многими знаменитыми жуликами знаком. С Лжедмитрием на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: Ну что, брат Лжедмитрий?" - "Да так, брат", отвечает. Большой оригинал. "Полно уж тебе, говорит, - на мелочи размениваться, за всякую мелкую сошку себя выдавать. Учись, - говорит, - у меня! Пора уж тебе выдавать себя за государя императора!" Ну, я тотчас взял да и выдал себя за государя. Всех изумил.
Пораженный нахальством Хлестакова, я не удержался от насмешки.
- Скажите, Иван Александрович, - вкрадчиво спросил я, - а знаменитая княжна Тараканова, которая выдавала себя за законную претендентку на российский престал, это случайно, были не вы?
Но моя ирония разбилась вдребезги о непробиваемую стену хлестаковского легкомыслия.
- Натурально, это был я! - тотчас согласился Хлестаков.
- Да ведь она же была женщина! - не выдержал Тугодум.
- Ах да, правда, она точно была женщина, - легко подхватил Хлестаков. Но была еще другая княжна Тараканова, так то уж был я!
- Лед тронулся! Лед тронулся, господа присяжные заседатели! - радостно повторил свою любимую реплику Остап. - Теперь, я надеюсь, вы все убедились, что в лице месье Хлестакова мы столкнулись с мошенником высочайшего класса. Поистине ему нет среди нас равных. Я предлагаю избрать его президентом нашего славного Сообщества. Надеюсь, Панург не станет возражать и добро вольно сложит с себя полномочия в пользу моего подзащитного.
Аудитория шумно поддержала предложение Остапа:
- Правильно!..
- Верно!..
- Долой Панурга!..
- Да здравствует Хлестаков!..
Хлестаков приосанился. Лицо его приняло важное, надменное выражение. В эту минуту его и впрямь можно было принять за высокопоставленную особу.