[370] выказали странную радость, узнав, что я женюсь: с некоторых пор я с ними вновь поладил, с согласия Вдовы; да и она сама с ними примирилась. Когда же г-н Рамбуйе[371] задумал вторично жениться, она возымела большие надежды, желая сделать более блестящую партию, нежели ее сестра, а также, быть может, и стремясь в свою очередь обозлить меня. Наш Рамбуйе о ней и слышать не хотел. Он был уже два дня как помолвлен, когда какая-то незнакомая девица пришла сообщить мне, что г-н Лефошер, протестантский священник, квартировавший в том же доме, что и Вдова, очень болен и желает поговорить со мной. Я велю запрячь карету и всем говорю, что бедному г-ну Лефошеру очень плохо. Я быстро еду к нему и у лестницы вижу ту же девицу; она говорит мне: «Сударь, вас желает видеть мадемуазель (Легу)». (Это имя было вычеркнуто и не восстановлено.) Я поднимаюсь. Вдова сперва разражается слезами и упреками и в конце концов заявляет, что мне следует жениться на ней или же сосватать ей моего тестя. «Что до меня, — ответил я, — мой брачный договор уже давно подписан, а тесть подписал свой контракт позавчера». Тогда она начала бушевать, заявила, что я раскаюсь, что настанет день, когда сын ее вырастет, что намерения мои тщетны, что младшая Рамбуйе всегда будет для меня не более как девкой и что, знай она это наперед, она бы уронила ее во время крестин. M-ль Рамбуйе была ее крестницей. Я говорил с ней ласково, насколько мог утешил ее и ушел, когда увидел, что она немного угомонилась. Тем не менее я тревожился до самого дня свадьбы и успокоился лишь, узнав, что ее нет в церкви, ибо она была столь оскорблена, что я опасался, как бы она не пошла на какую-нибудь нелепую выходку, чтобы помешать свадебному обряду. Сестра ее довольно легкомысленно сказала мне впоследствии: «Мне кажется, что вам следовало выдать мою сестру за вашего тестя; это самое малое, что вы обязаны были для нее сделать». Бедная женщина до сей поры не может видеть меня без волнения. Мне было крайне досадно, что я не смог помочь ей в кое-каких ее делах; но к ней никогда нельзя подступиться. Она ненавидит Кардинала и говорит в шутку, что мартовское солнце — это Мазарини, ибо причиняет ей головную боль.
вернуться
Здесь говорится о Никола Рамбуйе, тесте Таллемана де Рео.