За трапезой у королевы Маргариты по ее просьбе неизменно разглагольствовал какой-нибудь сочинитель. Под ее покровительством находился Питар, писавший рассуждения о морали; его тоже она часто заставляла говорить.
Покойный Король задумал показать балет «Старый двор», где среди прочих персонажей была выведена и королева Маргарита в том забавном облике, какой был свойствен ей на старости лет. Намерение это было само по себе неразумно: не следовало, по крайней мере, выставлять на посмешище дочь стольких государей.
К слову о балетах. Однажды, когда в покоях королевы Маргариты представляли какой-то балет, герцогиня де Рец попросила Королеву приказать, чтобы впускали только приглашенных, дабы можно было посмотреть представление в свое удовольствие. Некая м-ль л'Уазо[93], хорошенькая и легкомысленная женщина, все же умудрилась пройти и сесть рядом с королевой Маргаритой. Увидев ее, Герцогиня возмутилась и попросила у Королевы позволения проучить эту женщину, задав ей один небольшой вопрос. Королева посоветовала ей ничего не предпринимать, предупредив, что у этой птички есть клюв и когти; но Герцогиня настаивала, и в конце концов Королева согласилась. Итак, м-ль л'Уазо подозвали, и она приблизилась с весьма непринужденным видом. «Мадемуазель, — обратилась к ней Герцогиня, — не будете ли вы столь любезны сказать мне, бывают ли у птиц рога?». — «О да, сударыня, — отвечала та, — например у дюков»[94]. Королева, услышав это, рассмеялась и сказала Герцогине: «Ну, как? Не лучше ли вам было послушаться меня?».
Я слышал о королеве Маргарите довольно забавную историю. Некий гасконский дворянин Салиньяк еще в ту пору, когда она была молода, безумно влюбился в нее, она же не отвечала на его чувства. Однажды, когда он корил ее за черствость, она спросила его: «А чем могли бы вы доказать мне вашу любовь?». — «Нет ничего такого, чего бы я не сделал», — отвечает он. — «Даже приняли бы яду?». — «Да, лишь бы вы позволили мне умереть у ваших ног». — «Я согласна!» — откликнулась она. Они назначают день; она велит приготовить для него сильно действующее слабительное. Он проглатывает его, и Королева запирает его в комнату, поклявшись, что придет прежде, чем подействует яд. Там он оставался два часа, и лекарство подействовало столь основательно, что, когда отперли дверь, рядом с гасконцем невозможно было долго стоять. Этот дворянин, сдается мне, был потом послом в Турции.
Малерб
Франсуа де Малерб родился в Кане, в Нормандии, около 1555 года. Он происходил из рода Малерб Сент-Эньян, который после завоевания Англии герцогом Вильгельмом прославился более там, нежели у себя на родине, где он настолько захудал, что отец Малерба был всего лишь асессором в Кане. Сей асессор незадолго до смерти перешел в протестантство; сына его, коему было в ту пору только семнадцать лет, это так сильно огорчило, что он решил покинуть родные края и последовал за Великим приором[95] в Прованс, где тот был губернатором, и оставался при нем до самой его смерти. Этот Великий приор был побочным сыном Генриха II и братом графини Ангулемской, вдовы маршала де Монморанси…
В бытность свою в Провансе Малерб добился расположения дочери некоего президента парламента в Эксе Кариолиса, вдовы советника того же парламента, и женился на ней. Он имел от нее несколько детей, в том числе дочь, умершую пяти или шести лет от оспы, девочку, от которой он не отходил до самой ее смерти, и сына, убитого, к несчастью, в двадцатидевятилетнем возрасте, о чем мы расскажем в дальнейшем.
Самым примечательным событием в его жизни было то, что во время войн с Лигой[96], он и некто Ла-Рок, который с приятностью писал стихи и умер, находясь в свите королевы Маргариты, гнали г-на де Сюлли целых два или три лье, да так усердно, что тот никогда этого не забывал; сие обстоятельство, по словам Малерба, и было причиной того, что он никогда не мог добиться чего-либо существенного от Генриха IV с тех пор, как г-н де Сюлли стал во главе финансового ведомства.
Однажды во время дележа захваченной добычи некий капитан грубо обошелся с Малербом. Принудив его с собою драться, Малерб сразу же пронзил ему грудь шпагой и сделал его небоеспособным.
После смерти Великого приора (Великий приор, побочный сын Генриха II, был убит неким Альтовити, капитаном галерного флота, в прошлом корсаром, после того как Приор похитил знатную девицу, красавицу де Рье Шатенеф, на которой собирался жениться Генрих III. Именно она сказала как-то Альтовити, пусть, мол, он говорит за себя вместо того, чтобы говорить за другого. Генрих III считал его шпионом при Великом приоре, который, узнав об этом, отправился к Альтовити с намерением вызвать его. Смертельно раненный Принцем, Альтовити нанес ему удар кинжалом, от коего тот умер. Правда, уже мертвому Альтовити была нанесена добрая сотня ударов, ибо люди губернатора набросились на него.) Малерб был послан с двумя стами пехотинцев для обложения города Мартиг[97], в ту пору пораженного какой-то заразною болезнью; испанцы осаждали его с моря, а провансальцы с суши, дабы воспрепятствовать распространению болезни. Они столь тесно обложили город, перекрыв все пути сообщения, что вынудили последнего оставшегося в живых горожанина водрузить черный флаг на стене крепости, прежде чем сняли осаду.
Имя и заслуги Малерба стали известны Генриху IV благодаря лестному отзыву о поэте кардинала дю Перрона: однажды на вопрос Короля, не перестал ли он писать стихи, Кардинал ответил, что с того времени, как Король оказал ему честь, призвав к участию в делах государства, он совсем прекратил занятия поэзией, да и нет более смысла ею заниматься с тех пор, как появился некий нормандский дворянин, ныне живущий в Провансе, по имени Малерб.
Поэту было тридцать лет, когда он написал стихотворение, обращенное к дю Перье и начинающееся словами[98]:
(Однажды Великий приор, который имел честь писать дрянные стихи, обратился к дю Перье: «Вот сонет; если я сознаюсь Малербу, что его написал я, он скажет, что стихи никуда не годятся; скажите, что это вы их сочинили». Дю Перье показывает этот сонет Малербу в присутствии Великого приора. «Этот сонет, — говорит Малерб, — выглядит так, как если бы его написал Великий приор».)
Первые стихи его были беспомощны: некоторые из них я видел, в том числе элегию, начало коей звучит так:
Он был не так уж талантлив; поэтом сделали его склонность к размышлению и понимание искусства. На окончательную отделку стихов ему требовалось время. Рассказывают, будто он три года работал над одой для первого председателя суда в Вердене по случаю кончины его жены и будто Председатель успел уже жениться вторично, прежде чем Малерб вручил ему эти стихи.
В одном из своих писем Бальзак[99] приводит слова Малерба, что, написав сто строк стихов или два листа прозы, сочинитель должен десять лет отдыхать. Бальзак рассказывает также, что, исправляя одну только строфу, Малерб извел полстопы бумаги. Речь идет об одной из строф оды к г-ну де Бельгарду; начинается она так:
Король припомнил, что говорил ему в свое время кардинал дю Перрон; последний часто поминал Малерба г-ну дез Ивето, бывшему в ту пору наставником г-на де Вандома. Г-н дез Ивето не раз предлагал Королю вызвать Малерба: они были из одного города. Но Король был бережлив и не отваживался на сей шаг, опасаясь расходов на новую пенсию. Это и послужило причиною того, что Малерб попал на прием к Королю только через три или четыре года после того, как дю Перрон о нем рассказал, и то благодаря случаю. Малерб приехал в Париж по своим личным делам; г-н дез Ивето уведомил об этом Короля, и он тотчас же послал за поэтом. Произошло это в 1605 году, когда Король готовился к отъезду в Лимузен. Он заказал Малербу стихи по случаю этой поездки; тот их написал и поднес Королю. Начало этого стихотворения таково:
95
Великий приор — в духовно-рыцарских орденах второй сановник после Гроссмейстера (Великого Магистра).
96
Речь идет о так называемой Священной Лиге, созданной во Франции в 1576 г. герцогом Генрихом де Гизом как оплот католицизма в его борьбе с протестантами. Возникшая на почве непримиримых религиозных разногласий, Лига вскоре сделалась могущественной политической партией, которая поставила себе целью низложить короля Генриха III и возвести при поддержке Испании на французский престол Генриха де Гиза, привлекшего на свою сторону многих приверженцев. Опасаясь его возрастающего влияния, Генрих III приказал убить герцога (1588). После смерти своего вождя Лига, которая к тому же дискредитировала себя тайным союзом с Испанией, быстро утратила свое былое могущество и окончательно распалась в 1593 г., в начале царствования Генриха IV.
97
На основании новейших исследований можно предположить, что никаких данных об этой осаде не существует. Известно лишь, что в эту пору Малерб находился в Провансе.