Поначалу г-н де Сен-Map подбивал Короля на кутежи: они танцевали, бражничали. Но, поскольку он был юношей пылким и любящим собственное удовольствие, его вскоре стала тяготить жизнь, на которую он пошел лишь с неохотою. К тому же Ла-Шене, первый камердинер Короля, приставленный к нему в качестве соглядатая, поссорил его с Кардиналом: он сообщил Кардиналу о Короле множество подробностей, коих Сен-Мар ему не сообщал, несмотря на то что Кардинал их от него требовал. Сен-Мар, став Господином Главным (Г-на де Бельгарда заставили принять небольшое вознаграждение за эту должность, и посему он получил разрешение вернуться ко Двору.) и графом Даммартеном, добился того, что Ла-Шене прогнали: вот из-за этого и разгорелась война между ним и Кардиналом…
Король поручал шпионить за Сен-Маром, дабы узнать, не ходит ли он к кому-нибудь тайком. Господин Главный был в ту пору влюблен в Марион (Марион де Лорм.) больше чем когда-либо. Однажды, когда он отправился к ней в Бри, его приняли за вора какие-то люди, которые в самом деле преследовали воров. Они привязали его к дереву, и не окажись случайно поблизости человека, который знал Сен-Мара, его отвели бы в тюрьму. Г-жа д'Эффиа испугалась, как бы ее сын не женился на Марион, и добилась запрещения этого брака Судебной палатой. Одно время он изрядно бесил свою мать, весьма скупую, тем, что назло ей менял платье по четыре раза на дню и всякий раз отправлялся к своей возлюбленной. Однако когда сын вошел в милость у Короля, ее неприязнь к нему исчезла. Да и как ей было его не любить, ведь из всех ее сыновей он один чего-то стоил; он был мужествен: он дрался, и притом отлично, с дю Доньоном, ныне маршалом Фуко. Он был умен и превосходно сложен. А старший брат его умер сумасшедшим; он делал подметки к башмакам из самых дорогих штофных обоев замка Шилли; что до аббата, то он — человек ничем не примечательный, хотя довольно неглупый.
Самым большим увлечением Господина Главного в ту пору была Шемро, ныне г-жа де Ла-Базиньер. Она была тогда в монастыре в Париже. (Ее прогнали из-за него и наконец отправили в Пуату.) Однажды вечером в Сен-Жермене он встречает Рювиньи и говорит: «Пойдем со мной, мне надобно выбраться отсюда, чтобы повидать Шемро. Есть одно место, где я надеюсь перейти через ров: там меня ждут с двумя лошадьми». Они выходят; но, оказывается, конюх, улегшись на землю, заснул, и лошадей угнали. Господин Главный в полном отчаянии: они бегут в городок, чтобы попытаться достать других лошадей, и замечают какого-то человека, который следует за ними на почтительном расстоянии. Это — гвардейский шеволежер, самый главный из шпионов, приставленных Королем к Сен-Мару. Узнав его, Господин Главный подзывает его и вступает с ним в беседу. Этот человек начинает их убеждать, что они, мол, собирались драться на дуэли; Сен-Мар заверяет его в противном; наконец, соглядатай удаляется. Рювиньи посоветовал Господину Главному вернуться, чтобы не навлекать на себя гнев Короля, лечь в постель, а через два часа послать за несколькими офицерами Королевского гардероба, чтобы те пришли с ним поболтать, ибо он не может уснуть; таким образом, он на некоторое время подорвет доверие Короля к шпионам, ибо тому завтра же будет доложено, что он, Сен-Map, выходил из замка. Господин Главный послушался совета. Поутру Король спрашивает у него: «А, так вы были в Париже?». Сен-Map призывает своих свидетелей. Шпион посрамлен, а Господин Главный получил возможность совершить три ночных поездки в Париж.
По правде говоря, жизнь, которую Король понуждал его вести, была незавидною. Король, как видно, избегал людей, а особенно Парижа, ибо ему стыдно было видеть бедствия парода. Когда он проезжал, ему почти никто не кричал «Да здравствует Король!». Но он был совершенно неспособен навести порядок. Он оставил за собою лишь заботу о снабжении всем необходимым рот Гвардейского полка и некоторых старых воинских частей, относясь к этому более ревниво, нежели к чему-либо другому.
Было замечено, что Король любит все, что ненавидит Господин Главный, а Господин Главный ненавидит все, что любит Король. Сходились они лишь в одном — в ненависти к Кардиналу. Я уже рассказывал об этом. Господин Главный бежал слишком поздно; он укрылся в Нарбонне у одного горожанина, дочь коего была в дружбе с его камер-лакеем Беле, сопровождавшим его туда. Он пробыл там сутки, когда отец этой девицы, уже старый человек, который почти не выходил из дому, отправившись к мессе, услышал, как на улице при звуке труб кричат, что тот, кто сообщит, где находится Господин Главный, получит такое-то вознаграждение, а тому, кто укрывает его, грозит смертная казнь «Эге, — подумал он, — не тот ли это человек, что остановился у нас? Каков он из себя?». Так бедного Сен-Мара и взяли.
Заговор Господина Главного
Вот что я узнал позднее от г-на Эспри, академика, который был в ту пору на службе у г-на Канцлера. Г-н де Ту заявил Фонтраю: «Вы были в Испании; не вздумайте хитрить со мной: Господин Главный рассказал мне все». Кардинал в это время находился на водах в Нарбонне, к которым Король относился недоверчиво, и делал все возможное, чтобы Его Величество тоже приехал туда, но тщетно. Король не знал, на что решиться, и в сопровождении Господина Главного отправился по направлению к озеру Эгморт, когда его догнал де Шавиньи и заявил, что им раскрыт заговор. Позднее он показал Королю соглашение с Испанией; в сущности, это была лишь пестревшая ошибками копия. Король вернулся обратно. Во дворце во время беседы с Королем и Господином Главным Шавиньи дернул Короля за полу платья, как делал это обычно, когда желал сообщить Его Величеству что-либо с глазу на глаз. Король тотчас же проходит в другие покои; Господин Главный хотел было проследовать за ним, но Шавиньи властно заявил: «Господин Главный шталмейстер, мне нужно кое-что сообщить Королю». Господин Главный, по молодости лет, оставил Короля наедине с Шавиньи; как это будет видно из моего дальнейшего рассказа, Король к тому времени охладел к своему любимцу. И вот г-н де Шавиньи — а было это уже в Нарбонне — убедил Короля арестовать Господина Главного. Тот спасается бегством; я забыл сказать, что Фонтрай бежал еще за неделю до этого, видя, что разбор дела заговорщиков подвигается слишком медленно, и понимая, что это не к добру. Сен-Мар укрылся у некоего горожанина. Вечером Господин Главный говорит одному из своих слуг: «Ступай, погляди, не открыты ли случайно какие-либо городские ворота». Слуга поленился туда пойти, ибо ворота, по обыкновению, запирались спозаранку. И надобно же такому случиться! Как раз одни из ворот оставались открытыми всю ночь, дабы пропустить кортеж маршала де Ламейре. Хозяин узнал Сен-Мара и, боясь подвергнуться наказанию, и т. д. и т. п.
Кардинал Мазарини первым приехал в Лион и отправился в тюрьму Пьер-Ансиз к г-ну де Буйону, которому заявил: «Ваш договор у нас в руках», — и начал читать ему наизусть отдельные статьи. Того это весьма поразило, и он решил, что Герцог Орлеанский все уже рассказал. Поскольку ему обещали жизнь, он во всем признался. Когда вели Господина Главного, мальчик лакей, каталонец, бросил ему катышек из воска, внутри которого была записка с кое-какими невразумительными советами. Этот мальчик состоял у него на службе и отважился на сей смелый поступок, выполняя поручение принцессы Марии.
Господин Главный признался во всем; он надеялся, что Король никогда не допустит, чтобы его казнили, и его только удалят от Двора; он, Сен-Мар, еще так молод, у него впереди достаточно времени, чтобы дождаться смерти Кардинала, а потом вернуться ко Двору. Поначалу Сен-Мар признался во всем наедине г-ну Канцлеру. Король, приехав, наговорил: Канцлеру всяческого вздора, упомянув, между прочим, что никак не мог приучить этого скверного мальчишку Сен-Мара ежедневно читать «Отче наш». Канцлер сказал Кардиналу: «Что до Господина Главного, то тут все ясно; но что нам делать с другим, с де Ту, ума не приложу».