Эта дама разыгрывала из себя молоденькую, но молодой отнюдь не была. Слуги и крестьяне боялись ее как огня; она и не знала, что значит прощать. Почти все ее дети относились к ней плохо.
Она женила старшего сына на дочери г-на дю Трамбле, коменданта Бастилии. Звали его ле-Клер, и он доводился братом отцу Жозефу. Мать, г-жа дю Трамбле, была из более знатной семьи, нежели ее муж: она происходила из рода Лафайетт; на ее счет сильно злословили — вплоть до того, что утверждали, будто она отдавалась собственному догу. Девица дю Трамбле была красива, но по натуре своей недалеко ушла от матушки; еще и поныне это одна из самых безрассудных особ, какие только встречаются на свете. Говорят, когда она уезжала из Бастилии, чтобы переселиться к мужу, г-жа дю Трамбле ей сказала: «Дочь моя, вы покидаете дом, где все всегда жили честно, теперь вы будете под надзором свекрови, о которой говорят немало дурного; не дайте себя развратить, и пусть перед вашими глазами будет всегда стоять жизнь вашей матери». А когда она прибыла к мужу, г-жа де Ментенон сказала ей: «Дочь моя, вы приехали к нам из такого дома, где у вас не могло быть достойных примеров; вы входите в семью, где все должно служить вам образцом. Итак, я настоятельно прошу вас забыть все, что вы видели прежде, и приноровиться ко всему, что вы увидите здесь».
Куда бы эта молодая особа ни обращала взоры, всюду ей встречались достойные примеры, — вот она и избрала ту же дорожку. Муж вскоре ей наскучил: это был жалкий, смешной человек с подленькой физиономией и подленькой душонкой; следует добавить, что он любил пображничать. Первый скандал разразился из-за какого-то ее свидания с Монлуэ-Бюльоном, но г-н де Бюльон-отец запретил сыну встречаться с ней. Поводом к дальнейшим толкам послужили ее отношения с князем д'Аркуром, но она их не очень-то и скрывала, и не вмешайся в дело ее брат, Трамбле, докладчик в Государственном совете, она дала бы себя похитить возлюбленному. В течение трех недель она прятала то ли этого любовника, то ли другого на ферме под видом крестьянина, для того чтобы видеться с ним каждый день, не возбуждая подозрений у мужа.
Потом она поселилась в монастыре, говоря, что не может жить в деревне с мужем. Как только умерла ее свекровь, она вышла из монастыря. Я припоминаю письмо Ментенона к одной из своих сестер, с которой он не ладил; там было написано всего-навсего: «Сестрица, матушка умерла, говорить больше не о чем. Из Гредена, в шести лье от Лоша, в кабачке под вывеской «Вороной конь», шестого февраля 1650 года». Как будто так.
Эта женщина во всем ведет себя опрометчиво. Как-то, когда была гулянье во время карнавала, живя на улице Сент-Антуан, она велела поставить рядом с собою в окне собственный портрет, где была изображена Магдалиною. Однажды у г-на дю Вижана от ее имени принесли цыпленка для Роклора, и тот сразу же стал этим хвалиться. Другому придворному, который находился тут же, доложили, что его ждет маленький паж: и ему был передан цыпленок от той же дамы. Он его тоже стал показывать, дабы сбить спесь с Роклора. Говорят, будто она рассказывала очередному любовнику всю свою жизнь и тот знал обо всем, что случалось с его предшественниками.
Со смертью старой дамы она зажила еще вольготнее. Она вывозила на бал свою дочь, когда той было всего десять лет. В 1654 году эта девочка была роскошно одета, но на следующий год этой новой звезды уже никто не увидел: Фьебе младший, который дарил ей наряды, к тому времени скончался. Говорили, что он умер из-за этой женщины, столько непосильных требований она ему предъявляла. Она сочла весьма неуместным и была сильно задета, когда г-жа де Нуво спросила как-то на бале, кто она такая. По правде говоря, она натворила достаточно, чтобы стать известной.
Есть страницы в «Мемуарах эпохи Регентства», где говорится о ней в связи с неким иностранным принцем, (Герцогом Брауншвейгским.) которому она нанесла оскорбление в одном собрании. В наши дни с нею можно переспать за пятьдесят пистолей. У нее есть дочь, еще более красивая, чем она. Мать рано начала вывозить ее в свет. Две ее родственницы, г-жа д'Омон и г-жа де Фонтен, обе из рода д'Анженнов и обе вдовые, дали за ней приданое из опасения, как бы чего не случилось, и выдали ее замуж за некоего г-на Вилльере из провинции Мен. Что же до второй дочки, ее отправили к г-же де Сент-Этьен в Реймс, она не очень красива.
Кардинал де Рец
Жан-Франсуа де Гонди, ныне кардинал де Рец, — небольшого роста смуглолицый человек, близорукий, нескладный, некрасивый и неловкий в любом деле. Когда он пишет, все буквы у него горбатые, нет ни одной прямой строки, все вместе это сплошные каракули. Я наблюдал, что он не может даже застегнуть себе пуговицы. Однажды на охоте г-ну де Меркеру пришлось нацеплять ему потерянную шпору: сам он не мог с этим справиться. Одно время из всех монет он распознавал только пистоль и четверть экю. Ему было суждено стать Мальтийским рыцарем[308], и поскольку он родился во время заседания Капитула Ордена, то с первого же дня стал его Кавалером и, таким образом, довольно рано мог бы стать его Гроссмейстером. У него были два брата, оба старше его: нынешний герцог и тот, кого называли маркизом дез-Иль-д'Иер; этот был белокур. Г-н де Бассомпьер говаривал: «Уж про него не скажешь, что он скроен не на мой лад». Я уже упоминал, что их мать отличалась чрезмерной стыдливостью. Сей белокурый юнец говорил, что хочет стать кардиналом, дабы опередить своего брата: он был честолюбив, но глупо погиб на охоте. Упав с лошади, он запутался ногою в стремени (Меня также тащила лошадь, притом в винограднике, но моему здоровью вреда это не принесло. По счастью, лошадь не брыкалась.) и был убит ударом копыта в голову. После его смерти родители изменили свои намерения, и нашего Мальтийского рыцаря решено было предназначить для духовной карьеры. И вот он становится аббатом в Бюзе; так называлось одно из аббатств в Бретани. Сутана ему подходила больше, нежели шпага, если не по его нраву, то во всяком случае по его обличию, которое я выше описал. Лицо его, однако, было отнюдь не глупым; в чертах его сквозило даже что-то горделивое.
Отец Кардинала храбростью не отличался, г-н де Гиз презирал его, и это послужило отчасти причиною ожесточения, с которым Герцог ополчился на него, утверждая, что Генерал Галерного флота должен подчиняться Адмиралу Леванта, а Адмиралом этим был г-н де Гиз. Эта мысль так прочно засела ему в голову, что он ни о чем другом не говорил, и кто-то однажды заметил: «Господин де Гиз помешан, но его помешательство не тихое и не буйное, а морское».
308
Мальтийские рыцари — военно-монашеский орден, возникший в 1530 г. и просуществовавший до 1798 г. Ведет свое начало от духовно-рыцарского ордена Иоаннитов (Госпитальеров), основанного во время Крестовых походов в Палестине (XII в.), откуда в XIV в. они переселились на о. Родос, а оттуда в 1530 г. на Мальту. Последним гроссмейстером этого ордена был русский император Павел I (1798–1801).