Их мелкие достижения кажутся им великими в сравнении с величайшими делами, упомянутыми в этих рассказах. Их умы не в состоянии постигнуть что-либо подобное тем благородным чертам и свойствам, так же как сердца их не подходят для свершения чего бы то ни было подобного тем похвальным поступкам и достойным деяниям. И это несмотря на то, что в наше время среди тех, кто обучает молодежь, среди ученых и адибов, наставляющих людей в мудрости, среди знатоков в разных областях науки и адаба, мастеров в серьезном и в шутливом, а также в искусствах многие своим дарованием, внутренним и внешним благородством, умением и мастерством значительно превзошли своих предшественников, рожденных в те давние времена.
Однако в наше время такие люди получают от сильных мира сего всего лишь почет, без денежных вознаграждений, и только такие милости, которые не влекут за собой никаких затрат. Они не дают такому человеку высокого поста, а только время от времени обращают к нему свой взор. Причина этого кроется в испорченности нашего века, уступающего в мудрости веку минувшему: нравы ныне ухудшились, а былые представления стерлись и изменились. Недостает жажды знаний, не хватает благородных устремлений. Простых людей от подобных вещей отвлекает забота о хлебе насущном, а сильные мира сего довольствуются лишь удовлетворением своих животных страстей. Мы достигли того состояния, о котором в преданиях говорится, что времена будут становиться все хуже и хуже, жизнь человеческая все горше и горше и день Страшного суда грянет над самыми наихудшими из тварей.
Абу-т-Таййиб аль-Мутанабби прочитал мне из своей касыды, как он описывает наше теперешнее состояние:
Случилось так, что в 360 году[17] я после многолетнего отсутствия появился в некоторых домах Багдада и не нашел в них тех, из кого раньше состояло общество столицы и чьи беседы придавали ему блеск. Я встретил там лишь немногих оставшихся шейхов. Мы поговорили, и я увидел, что старые рассказы, которые я хранил в своей памяти, сейчас преданы забвению и о них редко вспоминают, а те из них, которые еще имели хождение, были сильно искажены. При этом всякий, кто пересказывал что-либо из слышанного нами прежде, добавлял туда еще что-нибудь такое, что вконец портило историю и меняло ее смысл. И тут я понял, что любая из забытых мною историй могла бы, если бы она сохранилась в моей памяти, составить тему для застольной беседы того или иного рода.
Поэтому я взялся записывать все, что мог припомнить из того, что когда-то хранил в моей памяти. Я также решил и в дальнейшем записывать все, что услышу в этом роде, оживляя свои рассказы чем-нибудь таким, что привлечет к ним внимание читателя, например стихами современных поэтов, или какими-нибудь образцами искусства катибов и адибов, или каким-нибудь посланием, или другими сочинениями, содержащими интересную мысль или отличающимися изяществом стихотворного или прозаического слога. Но при этом я решил ограничиваться только теми авторами, чья поэзия или проза еще не попала в руки читателей, чьи диваны не переписывались и чьи прекрасные строки у людей на устах.
К этому я добавил новые поговорки, изречения, остроты или мудрые высказывания, появившиеся совсем недавно, чтобы показать, что наш век не менее, а то и более, чем век минувший, изобилует разнообразными талантами в науках и сочинительстве. Но только в прошлом правители расточали образованным людям свои милости, привлекали к ним всеобщее внимание, а в наше время правители воздерживаются от поощрения образованности и оставляют ее в безвестности.