Мои слова пришлись ему по душе, и он сказал мне: ,,Абу Али, клянусь небесами, тебе очень повезло! — он повторил эти слова несколько раз. — Как раз перед твоим приходом ко мне приходил человек, который сказал, что ты отправился к хаджибу Сабуктакину, чтобы пожаловаться на меня, и я уже замышлял всяческие козни против тебя, ибо собирался оправдать свое поведение любыми средствами. И вот, пока я все это обдумывал, мне сообщили, что ты явился. Ты вошел и заворожил меня. Клянусь Аллахом, я не сойду с места, пока не расплачусь с тобой за твое зерно или за его большую часть, а остальное верну зерном".
Он взял перо и чернила и написал список мест, где я мог немедленно получить положенные мне деньги, а потом велел написать письма Субаши аль-Хваризми, вольноотпущеннику Муизз ад-Даули, сборщику налогов в Басре, чтобы он выдал мне остальное. Я очень быстро получил все сполна и уехал обратно в Васит”.
(3, 121, 178) Вот что рассказал мне Абу-ль-Касим ибн Маруф:
— Я отправился в Халеб, чтобы засвидетельствовать почтение катибам Абу Мухаммаду ас-Салихи и Абу-ль-Хасану аль-Магриби, которые состояли на службе у Сайф ад-Даули. Они жили в одном доме из-за большой перенаселенности домов. У каждого из них был свой управляющий. По утрам они поочередно приносили все необходимое для них и для их слуг.
Когда я удобно уселся, вошел слепой человек и, поздоровавшись, сказал: “У нас с эмиром отношения давние. Мы жили по соседству и познакомились еще в те дни, когда эмир жил в Мосуле. Сейчас я принес прошение, не будете ли вы так добры и не передадите ли его Сайф ад-Дауле?” Тут он вынул послание внушительных размеров.
Увидав его, они сказали: “Это прошение слишком длинное, эмир не станет его читать. Ты лучше сократи его и принеси в другой раз, тогда мы его примем и передадим Сайф ад-Дауле”. Он сказал: “Мое желание состоит в том, чтобы вы оказали мне любезность и передали это прошение”.
Они пытались его переубедить, и вскоре он поднялся и пошел, едва передвигая ноги, как человек, доведенный до отчаяния. Мне стало жаль его, и я отправился к Сайф ад-Дауле. А он установил такой порядок: к нему никого не допускали без записки от хаджиба, на которой значилось имя посетителя или посетителей. Эмир прочитывал имя и решал, примет ли он этого человека или велит его отослать.
Когда я занял свое место, хаджиб принес эмиру бумажку с именем такого-то, слепца из Мосула. Прочитав ее, эмир сказал: “Неужели этот человек жив? Где же он?” — “У твоих дверей”, — ответили ему. Эмир сказал: “Пусть он войдет, ибо мне известно, что он не любит обращаться с просьбами, поэтому, если уж он пришел, значит у него есть на то серьезные причины”.
Человек вошел — это был тот самый шейх, которого я видел у ас-Салихи и аль-Магриби. Эмир велел ему подойти поближе и, посмотрев на него с радостной улыбкой, сказал: “Мой друг, ты что же, не слышал о том, что мы существуем на земле, и не знал, где мы находимся? Разве ты не мог явиться к нам? Ведь нас с тобой связывают такие прочные узы! Ты обидел самого себя и ошибочно думал о нас”.
Тогда этот человек принялся благословлять эмира, благодаря его и принося извинения, а эмир велел ему сесть рядом с собой. Он немного посидел, а потом встал и передал эмиру то самое прошение, которое показывал нам.
Эмир взял его и прочитал до самого конца, а потом позвал своего казначея Юнуса ибн Бабу. Когда казначей пришел, эмир дал ему какие-то распоряжения, потом позвал главного гардеробщика и шепнул ему что-то, а потом главного конюха и ему тоже что-то приказал. Они ушли, и вскоре Ибн Баба вернулся и положил перед слепым два огромных кошелька, в которых было более пятисот динаров. Затем пришел гардеробщик и принес много хорошей зимней и летней одежды, пропитанной благовониями, а также всякие нужные для дома вещи — зеркало и прочее. Вслед за ними явился другой слуга. Он нес ковры, парчовые покрывала, изары из Сабана и разнообразные накидки стоимостью в тысячи динаров. Все это сложили перед ним.
Когда Сайф ад-Дауля велел одарить кого-либо, он любил, чтобы подарки отдавали при нем, у него на глазах, чтобы он сам мог вручить их тому, кому они предназначались. Все это принесли, а слепой ничего не знал и думал, что эмир не обратил на него внимания и обошелся с ним, как с обыкновенным просителем. А эмир не сказал ему ни слова.
Потом явился стремянный, ведя мула ценой в три тысячи дирхемов, под тяжелым и красивым седлом. За ним следовал слуга, который привел другого слугу в новой одежде — ему передали мула, и он поставил его возле возвышения, на котором было сиденье Сайф ад-Даули. Затем эмир спросил слугу, каково было его месячное жалованье. Тот ответил: “Двадцать динаров в месяц”. Эмир сказал: “Я положу тебе тридцать динаров в месяц и велю прислуживать этому шейху, а ты смотри выполняй обязанности как следует, без нерадивости, как будто служишь мне. Дайте ему жалованье за целый год”. И ему тут же выплатили все деньги.