По понятиям своего времени, Сайф ад-Дауля был человеком широко образованным. Он был хорошо осведомлен в исламской догматике, имел представление о философии, интересовался астрономией, любил музыку и каллиграфию и т. д., словом, был сведущ во всем, что входило в понятие “адаб”. Как всякий эмир, принадлежавший к арабской элите, он любил и знал арабскую поэзию, сам писал стихи и разбирался в тонкостях арабского языка. Авторитет Сайф ад-Даули как ценителя поэзии был столь велик, что знаменитый философ, составитель антологий и знаток музыки Абу-ль-Фарадж аль-Исфахани счел возможным посвятить ему свою “Книгу песен”.
Обычно Сайф ад-Дауля сам возглавлял “маджлис аль-унс” (“дружеское собрание”, или “собрание для задушевной беседы”)[7], выступая верховным арбитром в ученом споре или оценивая поэтическое произведение. Эти собрания были относительно демократичны, социальные различия на них до известной степени стирались, и, несмотря на капризный, переменчивый характер эмира, покровитель и опекаемые относились друг к другу с уважением. Иногда на этих собраниях присутствующих обносили вином, перед гостями выступали певцы, певицы и музыканты.
Уважение к гостям ничуть не мешало Сайф ад-Дауле с удовольствием наблюдать соперничество между его приближенными, которое нередко приводило к грубым столкновениям, но вместе с тем давало участникам возможность обнаружить в словесном турнире свои знания и способности. Во время дискуссий, особенно по вопросам филологии, каждый из участников мог сколь угодно яростно отстаивать свою точку зрения, невзирая на общественное положение оппонента, и спорщики часто обменивались резкостями. Ас-Саалиби рисует сцену спора аль-Мутанабби с Сайф ад-Даулей, когда эмир вынужден был признать себя побежденным, а во время одного столкновения аль-Мутанабби с Ибн Халавайхом филолог даже позволил себе ударить поэта.
По-иному протекала литературная жизнь в столице Египта Фустате, где, копируя багдадский и халебский дворы, Ихшидиды покровительствовали философу аль-Кинди и многим выдающимся филологам. Но в отличие от Халеба, где вся культурная жизнь концентрировалась в одном центре, в кружке самого эмира, в Фустате было несколько литературных кружков. Ас-Саалиби называет многих поэтов Сирии и Египта, но чаще всего упоминает участников кружка высокопоставленного чиновника Салиха ибн Ришдина[8].
В Иране прославился своим литературным кружком вазир буидских правителей Исмаил ибн Аббад ас-Сахиб (ум. в 995 г.), а в Нишапуре в доме местного богача-мецената происходило знаменитое состязание поэтического и филологического характера между литератором аль-Хваризми и знаменитым поэтом и автором макам аль-Хамазани. В перерывах между учеными речами и литературными диспутами участники всех этих кружков любили для отдохновения обменяться городскими и придворными сплетнями, рассказать друг другу анекдот из жизни городских низов или какую-либо занимательную историю.
Далеко не всегда собрания знатных и богатых горожан, чиновников и придворных носили строго научный или литературный характер. Местом сборищ молодых людей из состоятельных семей были также бани, питейные лавки и монастыри, где иноверцы торговали вином и откуда веселые компании отправлялись в чей-либо дом для продолжения пиршества и застольной беседы.
По свидетельству ас-Саалиби, в доме вазира аль-Мухаллаби в Багдаде дважды в неделю собирались судейские чиновники, среди которых были кади Ибн Кариа, выдающийся мутазилитский теолог, главный кади Багдада Ибн Маруф (918—991), а также отец ат-Танухи кади Абу-ль-Касим ат-Танухи — “все, убеленные сединами, длиннобородые, как и сам вазир. Когда веселье достигало высшей точки, каждый получал золотой кубок, наполненный кутраббульским или укбарским вином, окунал в него свою бороду и друзья брызгали вином друг в друга. И все они плясали, нарядившись в пестрые платья, с венками из цветов на голове”[9].
За вином участники собраний обычно развлекали друг друга короткими смешными и поучительными историями и анекдотами, изощрялись в искусстве острословия. “Длинные истории больше подходят для рассказчика легенд, чем для общества людей образованных”, — замечает по этому поводу историк и географ X в. аль-Масуди (ум. в 956-57 г.). Любопытно, что многие из участников собраний у аль-Мухаллаби упоминаются ат-Танухи среди лиц, от которых он позаимствовал свои занимательные истории. Так, в числе своих информантов ат-Танухи неоднократно называет и Ибн Кариа, и Ибн Маруфа, и собственного отца. Собрания-пиршества аль-Мухаллаби посещал также столь часто цитируемый ат-Танухи катиб Абу-ль-Фадль Мухаммад ибн Убайдаллах ибн аль-Марзубан аш-Ширази, о чем упоминает и сам автор[10]. По-видимому, это и был тот круг лиц, которые поставляли автору собрания обильную информацию.