Тогда Юсуф позвал раба и сказал ему: “Принеси ларец” — и объяснил, какой. Раб принес большой ларец. А перед Юсуфом лежали кожаные сумки, сделанные в Хорасане. Из одной такой сумки он вытащил золотой ключ. Сначала он осмотрел печать на ларце, потом открыл его ключом и вытащил палочку, на которую было нанизано примерно пятьсот колец с рубинами, бирюзой и сердоликом — подобных мне никогда не доводилось видеть. При этом он сказал: “Это безделица, не обращайте на них внимания”. Мы так и сделали. А потом он вынул ожерелье из девяноста трех драгоценных камней, каждый величиной с яйцо змеи или воробья. Мы подивились их размерам. Он сказал: “Это ожерелье было в сокровищнице моего дяди со стороны матери Ахмада ибн Хилаля, а после него попало ко мне и с тех пор находится у меня. Теперь драгоценные камни прежде всего попадают к нам и потом уже расходятся по стране, и мы всюду ищем еще семь таких же камней, чтобы в ожерелье их было сто, но вот уже сколько лет нам не удается ничего найти”.
Потом он вынул бриллиантовый перстень с печаткой и, одев его на палец, поднес к сердоликовой печатке, которая была на пальце Ибн Мактума. Бриллиант притянул сердолик, как железный магнит, и печатка Ибн Мактума разлетелась на кусочки. Потом он достал из ларца что-то завернутое в тонкий платок. Он развернул его — в платке лежал кусок хлопка. И тут он извлек из него какой-то предмет, который ослепил нас своим сиянием и наполнил комнату светом, так что все мы были поражены. Юсуф передал этот предмет Ибн Мактуму, чтобы тот осмотрел его. Мы все осмотрели его и обнаружили, что это был красный рубин величиной с кисть руки, как в длину, так и в ширину. Мы были поражены, а Юсуф ибн Ваджих спросил: “Ну, как это по сравнению с драгоценностью, которую ты описал, Ибн Мактум?” Ибн Мактум был потрясен. Мы все рассматривали эту “руку” и не могли на нее наглядеться.
Затем Юсуф достал из ларца какую-то траву, которая, по его словам, была ядовита и могла мгновенно умертвить человека, и другую, которая действовала столь же быстро, обезвреживая первую. Он доставал и другие диковинные и устрашающие вещи, но мне запомнились только те, о которых я рассказал, потому что они меня более всего поразили. Когда настал вечер, в шатер внесли свечи из амбры и зажгли их. Мы пировали до полуночи, а потом разошлись.
Юсуф отправился в Басру, где в сражении с аль-Бариди потерпел поражение. Он бежал на одном корабле, а весь флот его был сожжен. Ему не хотелось проплывать мимо Сирафа, поэтому он вышел в открытое море и направился прямо в Оман. Мы узнали о том, что случилось, и Ибн Мактум отправил в Оман одного из своих друзей, чтобы тот выразил Юсуфу сочувствие и разузнал обо всем. С этим человеком он послал ему письма, написанные им собственноручно. Посланец прибыл в Оман на несколько дней раньше Юсуфа, а когда тот приплыл и увидел письма, напомнившие ему о встрече с Ибн Мактумом, то помянул его добром, дал его другу пять тысяч дирхемов и послал Ибн Мактуму в подарок морские диковины стоимостью в сто тысяч дирхемов. Он также послал каждому из гостей, которые были у него с Ибн Мактумом, множество самой замечательной и роскошной одежды. И я был один из тех, кто получил такой подарок.
(8, 110, 257) Вот что сообщил мне Абу-ль-Фадль:
— Один шейх родом из Кумма рассказал нам в Фарсе о том, как Васиф Камах прибыл в качестве эмира в Кумм.
“Мы выехали ему навстречу, — рассказывал этот человек, — и он поразил нас своим благородством, умом и величием. Он произнес перед нами прекрасную речь, обнадеживая нас всяческими обещаниями и посулами, и объяснил нам, сколь справедлив и великодушен султан. После этого он задал несколько разумных вопросов о делах города и о местных шейхах. Наконец он спросил о совсем незнатном и безвестном человеке, который был знаком только одному из присутствовавших там людей. Васиф стал его восхвалять и расспрашивать о его делах и о его детях, и нам показалось это нелепым.
Потом он сказал нам: „Приведите его сюда, но только сделайте это со всей любезностью, я не хочу посылать за ним и призывать его, потому что боюсь, как бы он не встревожился".
Мы привели этого человека, и когда Васиф его увидел, он встал во весь рост и пригласил его сесть на подушку рядом с собой. Такое поведение уронило Васифа в наших глазах, мы говорили: „Он несомненно очень глуп". А Васиф продолжал расспрашивать того человека о его жене, дочерях, сыновьях, на что этот шейх отвечал с видом, выражавшим и досаду, и великое изумление. Тогда Васиф сказал; „Мне кажется, ты забыл меня и не узнаешь". Шейх ответил: „Как могу я не узнать столь могущественного и прославленного эмира!" Васиф сказал; „Дело не в этом! Ты меня хорошо знаешь?" Шейх ответил: „Нет". Тогда Васиф сказал: „Я твой мамлюк Васиф".