Когда я начала сниматься для «Уикэд», в голову Джой сразу взбрела идея отправить меня на танцевальные гастроли. Но дело было даже не в том, что я не хотела возвращаться к стриптизу; я понимала: чем дольше выжду, тем выше будут ставки. К этому времени я стала одной из наиболее востребованных девушек в наших кругах, главным образом потому, что я достигла высших ступеней в порно и никогда не появлялась в клубах. Деньги были те еще. Мне платили три тысячи долларов за выступление, а всего таких выступлений за ночь было четыре. И каждый раз, выходя на сцену, я к каждой тысяче прибавляла сотни по три наличными. Прибавьте к этому тысячи, заработанные на продаже сопутствующих товаров и на «поляроидных» снимках после каждого выступления. Многие стриптизерши уходят в порно исключительно для того, чтобы набить себе цену. К тому же танцевать куда легче, чем сниматься; это отличный способ обзавестись фанами, корреспондентами да и сбежать от домашних проблем.
Каждая девушка в индустрии говорила мне, что на клубы — ну и на парней — уходят все деньги: танцорам надо тщательно обдумывать выступления, работать со свечным воском, лосьоном и еще множеством немыслимых причиндалов. Ну а я решила: проявлю экстравагантность. Я задумала выйти на сцену под музыкальную тему из «Терминатора», в отделанном металлом костюме, с наушниками и массивным бутафорским пистолетом. Потом я обзавелась костюмчиком в стиле «Алисы в Стране чудес» с детской бутылочкой; еще у меня был наряд с перьями, напомнивший времена Вегаса; вот только на сцене в нем не очень-то хорошо работалось: головной убор весил килограммов шесть. Мне стоило больших усилий протиснуться в дверь, не растеряв по дороге перья: можно было подумать, будто кто-то резал цыплят. Назови свой фетиш, а оборудование за мной — целых шесть чемоданов.
Джордан помог мне дотащить багаж до аэропорта, и я отправилась в Колумбус, штат Огайо. По прибытии я обнаружила, что мне достался бикини-бар. Это означало, что догола здесь не разденешься и, соответственно, особо много денег не зашибешь. К тому же шоу плохо разрекламировали. Я чувствовала себя совершенно по-дурацки, выйдя на сцену в своем «феминаторском» облачении. Похоже, я перестаралась: это вам не конкурсы. Здешним парням плевать было на выступление как таковое. Им подавай кожу. А я-то питала иллюзии, будто бы добилась уважения в этом мире.
На второй вечер владелец клуба притащил потанцевать свою подружку. Звали ее Тери Вейгель, и славой своей она в основном была обязана тому, что перебралась во «взрослые» фильмы из «Плейбоя». Все это прекрасно и замечательно, вот только отплясывать здесь она вздумала на моей неделе.
Танцевальными выступлениями Тери Вейгель занималась уже бог весть сколько лет; у нее была многотысячная осветительная аппаратура, собственная система общественного оповещения и целые джунгли гимнастического оборудования для сцены. Должна признать, шоу получилось грандиозное.
Потом, когда я отрабатывала свой бестолковый феминаторский номер, у Тери хватило дерзости позировать для «Поляроидов». Я бессильно смотрела со сцены, как мои клиенты пригоршнями суют ей банкноты. Я же так долго тянула с этим туром именно для того, чтобы заработать побольше наличными.
После выступления я подошла к Тери, и первое, что она сказала, было:
— Ты кто такая, черт побери?
Вот тут произошла некрасивая сцена.
— Я — девушка, которой принадлежит это шоу, — уведомила я ее. — Какого хрена ты здесь делаешь?
— Деньги зарабатываю, — ответила Тери. — Как и ты. Если не можешь соревноваться…
— Соревноваться? — Остатков моего самообладания как не бывало. — Чье имя здесь вывешено? Мое. О чем ты вообще думала, когда такое устроила? Поставь-ка себя на мое место: что бы ты чувствовала, если бы только начинала раскручиваться в танцевальных кругах — и вдруг явилась бы легендарная цыпочка-плясунья и увела твои долбаные деньги?
Тери залепетала нечто похожее на извинения. Я окинула взглядом ее лицо и фигуру: похоже, она переживала трудные времена. Но я за ее ошибки расплачиваться не собиралась.
— Собирай свои гребаные манатки, — велела я ей, — и вытряхивайся из моего клуба.
И Тери со своим незадачливым «чемоданным» сутенером убралась восвояси. Следующим номером я разобралась с владельцем клуба, а там и со своим агентом.
— Еще раз такое повторится, — орала я на него по телефону, — я сама к тебе приду и глотку на хрен перережу.
До сих пор, когда я об этом вспоминаю, руки чешутся порвать их на куски — и ведь я права. Все это — деловой вопрос. А владелец клуба повел дело из рук вон плохо. Я одна на дороге, и нечего там делать всяким помехам. И если уж мне пришлось горбатиться целую ночь на каких-то алкашей, то денег своих я никому не отдам.