Если какая-нибудь группа хотела увидеться со мной, не миновать им было Мальчика-администратора. Он никогда не упускал возможности нажиться. Сулил им футболки и сувениры со скидкой, а потом смывался с их деньгами. Он устраивал так, что парни из «Tool» оставляли мне сообщения на телефоне. Поначалу это казалось круто, но вскоре я заподозрила, что авторы сообщений вовсе не те, за кого себя выдают. Вообще сомневаюсь, чтобы Мальчик-администратор хоть когда-нибудь на эту группу работал.
Когда гастролируешь с кем-нибудь вместе, то близко сходишься с этим человеком. Вы становитесь как бы одной семьей. И хотя растущие горы неоплаченных счетов за выпивку и телефонные разговоры из отеля (доходящие до восьми сотен за ночь), а заодно и выходки с «экстази» должны были меня насторожить, прозрела я слишком поздно. Я закрывала глаза на многие пакости этого щенка, потому что работал он почти даром — я только оплачивала его расходы. К тому же не хотелось мириться с мыслью, что меня предал кто-то из близкого окружения.
Последним ударом стало то, что Мальчик-администратор пообещал достать изготовленные по специальному заказу дорожные чемоданы за две тысячи долларов. Мой бухгалтер отправил ему деньги, и взамен мы получили шиш с маслом. Вдобавок мальчишка пообещал бухгалтеру места на концерте «Роллинг стоунз», и бедняга в результате вообще остался без билетов.
И вот однажды перед выступлением Никки и я решили подсчитать, сколько сделаем «поляроидных» снимков — а деньги за них собирал Мальчик-администратор. Под занавес набралось уже полторы сотни снимков по двадцать долларов каждый. Но когда пришло время расплачиваться, вместо трех тысяч долларов гаденыш вручил нам пятнадцать сотен. Неудивительно, что парень не просил жалованья: под столом он загребал куда больше.
Во время недельного перерыва я вызвала Мальчика-администратора и сообщила, что более мы в его услугах не нуждаемся. Он впал в бешенство. Я изложила этому проходимцу все причины, по которым впредь не хочу иметь с ним дело, и на каждый мой довод он нашел отговорку, а кражу денег вообще отрицал напрочь. Увертки не подействовали, и тогда подонок пригрозил, что меня уничтожит.
— Проваливай, недоносок, — прервала я его наконец. — Скажи спасибо, что тебе тут задницу не надрали.
В течение нескольких следующих недель этот гад названивал Никки, Джой Кинг и вообще всем моим знакомым и угрожал чем только возможно. Потом он связался с сайтами, специализирующимися на порносплетнях, и там наплел, какая я сука, наркоманка и вообще сижу на таблетках. И не в том дело, прав был мальчишка или нет — или, в данном случае, прав отчасти, — плохо то, что делал он это назло, просто чтобы нагадить мне. Спустя несколько месяцев со мной связалась некая рок-группа. Мальчик-администратор, якобы для организации встречи со мной, выманил у них деньги.
— Мы кое-что собираемся предпринять по этому поводу, — сказали эти ребята. — И сделаем это своими методами. Вас это заботит?
Я дала им свое благословение.
Глава седьмая
Моя мать родилась 24 апреля. Каждый год в этот день я сижу дома и думаю о ней. Мне всегда казалось странным, что после маминой смерти ее родня стала избегать нас с братом. Они не явились на похороны, не помогли отцу оплатить больничные счета, даже не вызвались приглядывать за нами, пока он на работе. Я могла простить такое, но отец с братом — нет. Может, причина в том, что я была тогда слишком мала и происходящее не задело меня так сильно.
Когда бы я ни спросила о родителях матери, папа и Тони отвечали, что это люди плохие и разговаривать с ними не о чем. В конце концов между нами выросла стена, и со временем я уже относилась к ним как к посторонним.
Но в тот день, когда маме должно было исполниться пятьдесят шесть, мои мысли вновь обратились к родным. Папа звонил всего несколько недель назад. Мы разговаривали впервые с тех пор, как я спасла его от охотников за наградой. Он сообщил, что его мать, моя бабушка, выходившая меня, когда я отходила от метедрина, — умерла. После долгой борьбы с раком болезнь перекинулась на лимфатические узлы и распространилась по организму. Она больше, чем кто-либо другой, заменяла мне мать, пускай даже подворовывала кокаин у Тони. То, что теперь рак унес и ее, стало тяжелым ударом.
Папа все еще строил из себя мальчика-игрушку в Нью-Джерси. Брат находился во Флориде с женой и сыном, Гейджем. У Тони выдалась тяжелая полоса. Он добился немалых успехов, но боли в спине вынудили его бросить работу, и Тони больше не мог поддерживать семью. Тогда он решил заделаться тату-художником, хотя в жизни ничем подобным не занимался.