Опал уже не было, но некоторые из стриптизерш напоминали ее. Опал уехала из города вместе с Проповедником после того, как кое-кто из байкеров подрядился его убить.
Одна из местных девушек рассказала, что бывала у них дома в Мэриленде.
— Он собирает все, что ты делаешь, — сообщила она мне.
— Ты о чем? — вырвалось у меня. Я не верила своим ушам.
— У него вся комната забита твоими снимками, кассетами и вообще всем, что ты делала, — продолжала она. — Он вроде как твой самый крутой фан.
У меня скрутило желудок. Тот, кого я ненавижу больше всего на свете, — мой самый крутой фан? Абсурд. Наверное, никто не считает, что совершаемые им поступки неправильны или злы. Оценки приходят уже после, но я так и не могу понять, что означает эта странная комната трофеев — подсознательное покаяние или же гордость?
Я обдумывала цепочку событий, определивших ход моей жизни.
Не отправься я в тату-салон Джека, не попала бы я оттуда в «Бешеную лошадь», не встретила бы там Дженнифер, она не познакомила бы меня с Джулией Партон — и Дженны Джеймсон никогда бы не существовало. Все неверные шаги в итоге привели меня на правильное место.
Не обладай я, впрочем, крепким стерженьком, судьба, возможно, была бы отнюдь не так добра ко мне. Хотя порой мне кажется, что это лишь сон, привидевшийся, пока я лежала, обессилев, на полу моей старой вегасской квартиры в тот день, когда меня оставил Джек. Я должна была умереть. И почему мне сохранили жизнь, я не знаю.
Глава четырнадцатая
На Рождество, пообедав у брата, снохи и племянника, я подкатила к нашему с Джеем дому в Скоттсдейле, штат Аризона. В тот день скосили траву, и этот запах, как всегда, напомнил мне о метедрине.
Я отперла дверь и обнаружила Джея, стоявшего в гостиной среди сорока огромных свертков с подарками. Я открывала их медленно, с замиранием сердца любуясь каждым: кошелек от «Луи Вуиттон», браслет от «Тиффани», пара туфель «Прада». К тридцать девятому подарку я выбилась из сил. Джей, как водится, перестарался.
Я осторожно развернула обертку и извлекла дешевенькую черную футболку, расписанную краской. Как-то этот подарок не вписывался в вереницу того, что я уже получила. Но, поскольку Джей явно сделал его сам, я сочла, что это очень мило.
— Мне это надеть или как? — спросила я его.
— Дженна, ты посмотри на футболку.
Спереди было выведено: «Рождественское предложение».
— Какая прелесть, — произнесла я.
— Дженна, тебе по слогам прочитать?
Я снова посмотрела на футболку — и вдруг поняла, о каком предложении идет речь.
Когда я подняла взгляд и увидела лицо Джея, такое нервное и напряженное, из глаз у меня хлынули слезы.
— Это означает «да»? — спросил Джей.
Я комкала футболку в руке. Потом вытерла ею нос, уронила ее на пол и с трудом выдавила: «Да».
Джей ничего не отвечал. Он смотрел на футболку так, словно я уронила что-то драгоценное. Я подняла футболку и осмотрела ее снова. Обычно бриллианты я нюхом чую, но тут мои чувства меня каким-то образом подвели — вот же он, шесть каратов, спрятан в кармашек.
В последней коробке была бутылка «Perrier Jouet» с двумя бокалами для шампанского. И тем вечером мы вместе отпраздновали нашу помолвку.
Прошло три с половиной года; я проснулась поутру. Джей обнимал меня. Странно — у меня почему-то не возникло желания его отпихнуть. Никогда раньше я не позволяла мужчинам обниматься.
Джей поднялся, и начался обычный день. Он принес мне кофе, и мы вдвоем засели за компьютер, редактируя сцену для моего следующего фильма, «Белла любит Дженну». Потом я в шлепанцах отправилась в гостиную и включила телевизор. Мы жили как стереотипная супружеская чета. Одна проблема: мы так и не нашли времени пожениться. Мы так зациклились на своей компании, на постоянных полетах в Лос-Анджелес на встречи для всевозможных мейнстримовских фильмов и телевизионных проектов — девять десятых которых так и не реализовались, — что все тянули и тянули с бракосочетанием.
Больше всего на свете я хотела наконец завести ребенка. С каждым месяцем я все чаще и чаще задумывалась об этом. Любая прочитанная мной статья о вливании порно в поток мейнстрима провозглашала, что именно мне предстоит сделать эту индустрию легальной (скорее всего — бесплодные фантазии, учитывая консервативную политическую обстановку), но бизнес меньше всего занимал мои мысли. Единственной моей целью было материнство, которого я так еще и не изведала.