К концу ночи я набралась духу, чтобы заговорить с ней. Она сидела в кабинке в уголке клуба — там-то я к ней и присоединилась.
— Ты самая красивая девушка, какую я только видела в жизни, — сказала я ей.
— Растолкуй это мужчинам, — вздохнула она. — Все хотят на мне жениться, и ни один не закажет танец.
Она вытащила из кошелька несколько двадцатидолларовых бумажек и положила их на стол. Я отметила, что купюр было пять. У стриптизерш на такие вещи глаз наметанный.
— Все, что я сегодня заработала, — вздохнула девушка. — И это еще удачная ночь.
Я от своих постоянных клиентов получила без малого четыре тысячи.
— С такой-то внешностью ты могла бы стать одной из звезд клуба, — заметила я.
— Не все так просто, — отозвалась девушка. — Я чувствую, что занимаюсь совсем не своим делом.
— Тогда зачем вообще тебе это сдалось?
Вблизи она казалась еще красивей.
— Я это делаю… — Она на миг запнулась. — …чтобы оплачивать счета.
Я решила, что мой долг — обучить ее всяческим премудростям, как саму меня просветила на этот счет Ванесса.
— Я была такая же, когда сюда пришла, — призналась я. — Тихоня, каких еще поискать. А знаешь, как я добилась успеха? Есть поговорка: сделай вид, а там и дело сделается. Так оно и бывает. Держись как стриптизерша, которая берет пятьдесят долларов за танец — парни и начнут платить по пятьдесят. А там и по сто. И по двести.
Минут пятнадцать я втолковывала ей все от А до Я — все, что надо и не надо, все, что можно и нельзя и что нельзя, но следовало бы.
— Здесь тебе не реальная жизнь. Это игра, большая игра в мысленное траханье. Настроишься с клиентами на один лад, разгадаешь в разговоре, что у них на уме, — и у тебя все шансы на выигрыш. Может, тебе по жизни не нравится манипулировать другими, но здесь это делать приходится. Вот увидишь — если действовать правильно, добьешься всего, чего пожелаешь.
Меня переполняло чувство гордости — словно я, умудренная опытом, наставляла нуждающуюся в совете девочку-новичка. Я заливалась соловьем, а она вдруг протянула руку через стол, взяла меня за подбородок, приблизила свое лицо к моему и поцеловала меня.
Не чмокнула в губы тем сексапильным поцелуйчиком, каким обмениваются девчонки, чтобы подзавести мужчин. Это был полноценный, проникновенный поцелуй, когда язык блуждает по рту партнера. Дыхание у меня участилось, мысли спутались. Я была в шоке. А может, и не была. На самом деле за этим-то я к ней и подошла. Вовсе я не собиралась делать из нее лучшую стриптизершу, чем я сама. Я хотела провести рукой по ее волосам, прижаться щекой к ее щеке, сжать ее в объятиях. Решение следовало принять сию секунду. И решением этим было — да. Да, я хотела пуститься по все тяжкие с этой девчонкой.
Она отстранилась и мягко взглянула мне в глаза. Я обвила правой рукой ее голову, и она вновь припала своими губами к моим. Она целовалась с уверенностью и страстностью мужчины. Рука ее скользнула вдоль моего бедра, под коротенькую белую юбку, и остановилась на резинке трусиков. В ответ мои пальцы зарылись в волосы на ее затылке, кулак сжался, запрокидывая ее голову назад. Она застонала с таким животным вожделением, что я тотчас отпустила ее. Даже не верилось, что в эдакой скромнице таится такая страсть. Я почувствовала, как трусики мои увлажнились. Лучший секс первым делом происходит в уме.
— Хочешь продолжить в каком-нибудь более уединенном местечке? — прошептала она; глаза ее влажно блестели, дыхание участилось в такт моему. Теперь мы очутились в нашем собственном мире, и я хотела в нем остаться.
Когда она отперла дверь своего дома, я спросила себя, правильно ли поступаю. Никогда прежде мне не доводилось быть с девушкой, и никогда еще я не задумывалась о такой возможности. Конечно, бывало, я развлекала Джека, дурачась перед ним с другой девчонкой, но это же совсем не то. Здесь были только девушка и я, наедине, один на один, ни ради чьего удовольствия, кроме своего собственного.
Едва мы переступили порог, она обхватила руками мою шею, прижала к стене и нырнула языком мне в глотку. Проделай такое мужчина, я бы струхнула. Но с ней — это был балдеж. Она закатала наверх мою рубашку и принялась медленно обводить груди языком, с каждым кругом подбираясь все ближе к соскам; руки ее скользили вдоль моей спины. И язык, и прикосновения ее разительно отличались от мужских. Она была столь уверенной и сильной — но от мягких, ласковых ее касаний все мое тело охватывала дрожь. Я была готова — а поскольку речь шла о женщине, мне и в голову не приходило, что я изменяю Джеку.