Рэнди: Трахай мой член так, как того хочется твоей киске. А я уж постараюсь держать его молодцом.
Основательной долбежкой позже…
Рэнди: Что ж, детка, кажется, пора. Умираю, хочу кончить в тебя. Ты не против?
Дженна: Я — с удовольствием.
Рэнди: И я тоже. Никогда еще не снимался, кончая внутрь. Ради тебя сделаю исключение. Тебе это нравится? Хорошо, когда парень в тебя кончает?
Дженна: О, я это обожаю.
Рэнди: А в чем разница?
Дженна: Я люблю это ощущать.
Рэнди: Хорошо.
Дженна: Ага.
Рэнди: О господи. Да. О-о-о-о да. Ты кончаешь вместе со мной?
Дженна: Да.
Рэнди: Да?
У Рэнди начинается оргазм.
Рэнди: Да! А-га-га! А-га. Ха. А. Ха, ха. Ха. Ох, детка. О черт. А. А. А. Ах. Ой, детка. Ох-ах. Ах. О боже. Боже. Мм… Да… Сожмись…
Журчание спермы, выжимаемой из Дженны.
Рэнди: О-хо-хо. О да. Вот черт. Да. О, только посмотри. Посмотри на себя. Посмотри на это. Ох, детка. Сил нет, как ты хороша.
Дженна хихикает.
Рэнди: Ох, подружка. Первые съемки внутреннего оргазма — красота. И с красоткой. Ты трахаешься бесподобно. Просто бесподобно. (Зрителям.) Что ж, ребята, похоже, это первая по-настоящему удачная сцена Дженны с мальчиком.
Дженна: Точно.
Рэнди: По твоим меркам тоже?
Дженна: Бесспорно.
Рэнди: Вот и хорошо. Ну-ка. (Вынимает что-то у Дженны изо рта.) Ниточка. Похоже, мы трахались так, что она принялась обсасывать мою кровать. Смотрите-ка, еще нитки. Вот что я вам скажу. Нравится вам это или нет, я привожу Дженну снова для дальнейших съемок. Лады? Смотрите во все глаза. Кто знает, что она в следующий раз отмочит?
Глава одиннадцатая
После выхода одиннадцатой части «Начать и кончить» моя жизнь изменилась. Все в тесном кровосмесительном мирке порноиндустрии вдруг заговорили о новенькой девятнадцатилетке, у которой все натуральное, о секс-шоке с лицом маленькой девочки. Одно «но»: обо всем узнал Джек.
Однажды вечером я вернулась от Дженнифер; Джек просто сидел на кушетке и ждал, а вены на его голове вздулись так, что грозили вот-вот лопнуть. Я присела чуть поодаль — и тут он взорвался:
— Шлюха гребаная! На черта ты это сделала?
Он схватил видеокассету и швырнул в меня. Кассета ударилась об стену, оставив на ней черную вмятину. Журнальная возня «девочки с девочкой» Джека не волновала, но появиться перед камерой с другим мужчиной — это в его глазах было хуже, чем просто обман.
— Идиотка! — орал он. — И как меня угораздило запасть на девку, которая способна так со мной поступить!
— Да иди ты! — завопила я в ответ. Теперь у меня хватало решимости давать ему отпор. — А ты у себя в тату-салоне скольких лахудр перетрахал? Ну, скольких, а? Выкладывай!
— Дженна, уймись! Психичка долбаная. Никого у меня, кроме Лейси, не было. Угомонись ради бога.
Я знала, что Джек врет. Разведка сообщала: бывали и другие. И я не испытывала ни малейших угрызений совести, снимаясь в кино втихую от него. Я побила Джека в его собственной игре. И отомстила так, что свидетелем тому стал весь мир.
Мы орали друг на друга целый час, расколотив при этом гору посуды, компакт-дисков, книжный шкаф, кофейный столик и мою последнюю уцелевшую куклу Барби. Наконец Джек вылетел из дома, так яростно грохнув дверью, что полетели ошметки штукатурки.
Джек исчез на неделю. Между тем позвонил папа. Он заверил, что их с Тони бегство завершилось: вместе с бабушкой и Селеной они осели в городе под названием Ридинг, на севере Калифорнии. Там папа повстречал одну женщину, и они поженились; теперь он хотел дать мне свой номер телефона.
Несколько дней спустя, придя из магазина, я обнаружила, что Джек возвратился. Сидел на кухне и выводил «черточки».
— Тебе — самая большая, — сообщил он.
И вручил мне свернутую трубочкой долларовую купюру. Я наклонилась и ахнула все за один присест. Внезапно все возвратилось на круги своя. Говорят, время лечит любые раны — но наркотики с этим справляются гораздо быстрей. Уйдя из стрип-клуба, я стала все больше и больше вечеров проводить со свернутой купюрой у носа. В результате вся моя с трудом завоеванная независимость оказалась под угрозой. Я все крепче цеплялась за Джека — ведь теперь он был не только моим парнем, но и дилером. Впервые после многомесячного перерыва мы вновь начали заниматься сексом (возможно, Джек тешил таким образом свою мужскую гордость, уязвленную после фильма Рэнди Уэста). А я то и дело вставала с утра пораньше и упархивала в Лос-Анджелес — снова сниматься в таких картинах, в каких Джеку отнюдь не хотелось бы меня видеть.