И наконец, Христос соизволил им рассказать.
Двери администрации распахнулись, и изнутри стали выходить путчисты со связанными за спиной руками, подгоняемые сзади солдатами. Те толкали в спины пленников стволами автоматов, и, периодически, громко вскрикивали, напоминая своими повадками сторожевых собак.
Мятежников построили в линию перед администрацией. Толпа подалась, было, вперед, но солдаты ее оттеснили.
— Не понял, ты-то там что делаешь? — кричал какой-то мужик в толпе своему связанному соседу, — Что ты натворил такое, а?…
Последним из здания, в сопровождении Виктора и Злого, вышел Христос, и уверенно проследовал к построенным пленникам.
— Тихо!!! — закричал он.
Глаза горели, лицо было бледным и осунувшимся. Под глазами залегли глубокие тени.
— Тихо, я сказал!!!
Толпа постепенно затихла. Люди, стоящие в первом ряду, прятали глаза от взгляда Христа.
— Слушайте все! — громко начал речь начальник Вязьмы, — Слушайте и запоминайте! Вот эти люди, — он обвел рукой два десятка перепуганных людей, ежащихся от холода в одном белье, — Задумали совершить в Вязьме переворот. Планировали же? — спросил он у Космонавта, приблизив вплотную своё лицо к нему, — Планировали??! — прокричал он, состроив столь зверскую морду, что Злому самому стало не по себе.
— …Да. — выдавил из себя бородач. Выглядел он жалко, хоть и был единственным одетым среди пленников. Было видно, что били его долго и со всем усердием, до полной потери воли.
— Громче!!! — проорал ему на ухо Христос, и Космонавт прокричал свой ответ еще раз.
Толпа загудела.
— Мне так и не удалось выяснить, на кого они работали. И работали ли вообще. Но я знаю точно! — Христос поднял руку и ткнул указательным пальцем в строй, — Что если бы эти мрази совершили задуманное, то в первую очередь это ударило бы даже не по мне! Хрен со мной! Это ударило бы по Вязьме! Эти моральные уроды даже не думали, чем обернется гибель всей Вяземской верхушки сейчас, когда мы находимся в состоянии войны и ждём других нападений! Сейчас, когда у нас катастрофическая ситуация со жратвой, когда мы все можем сдохнуть зимой с голоду! Мы пытались выправить это, а они думали… Да я не знаю, о чем они вообще думали!
Вязьмичи постепенно заражались настроением Христа. Он умел завести толпу, тут ничего не скажешь. Да это и не так сложно, учитывая то, что он говорил искренне и чистую правду. Люди были за него горой даже несмотря на то, что частенько роптали. Толпа гудела всё громче, отовсюду слышались гневные вскрики. Некоторые особо впечатлительные товарищи собирались чисто инстинктивно податься вперед, но вид вооруженных солдат их отрезвлял.
— Эти люди упрекали меня в том, что я хочу подмять Вязьму под себя! Они говорили, что я диктатор! Вот только непонятно, что они сами начали бы творить, когда меня и остальных не стало бы! И заботились бы они о городе также, как я!
Из строя мятежников послышался голос. Говорил высоченный амбал с всклокоченной черной бородой. Его бас рокотал над площадью, и легко перекрывал гул возмущенных голосов.
— Да знаем мы твою заботу! Повесил на всех сотню дармоедов! Сам же говорил, что жрать нечего, а нам их — корми!!! Навел себе проституток целый гарем! Знаем мы, для чего тебе этих дебилок смазливых в администрацию водили… — договорить он не успел, Христос умело заткнул бородачу глотку, довольно профессионально «пробив фанеру».
— Вы слышали??! Он говорит, что я повесил на вас дармоедов! Солдат, которые будут нас защищать от американцев, он называет дармоедами!!! Они, чтоли, стали бы вас защищать??? Да черта с два!!! Вы же видите, что их хата — всегда с краю!!!
Люди были полностью на стороне Христа. Кто-то затыкал мятежника, когда тот еще не договорил, а сейчас люди просто взревели. Толпа рвалась, в путчистов плевали, полетели первые камни. Солдаты гавкали в ответ, пытались пресекать эти броски, но на них никто не обращал внимания. Злой стоял рядом с Виктором, поодаль от толпы и строя мятежников, смотрел на людей, и чувствовал, как у него в желудке тугим узлом затягивается страх. «Вот оно», — подумалось ему, — «Зверство. От обывателя до зверя — один шаг».
Христос тоже не терял времени даром. Он ходил вдоль строя, и говорил, говорил, говорил. Толпа его поддерживала полностью, он управлял ей, как хотел, заражал людей своей ненавистью.