— Передам-передам. — скривился солдат, и Злой понял, что его слова тот пропустил мимо ушей. Это было чертовски неприятно, особенно, учитывая то, что ситуация в захваченном городе застыла в хрупком равновесии, пошатнуть которое было более чем легко.
После того, как Злой миновал Сафоново, скорость пришлось немного снизить — он ступил на неизведанные земли. Дорога была чистой — никаких заторов, никаких блокпостов. Даже Ярцево Злой проскочил без происшествий, хотя там в любом случае должна была быть хоть какая-нибудь община выживших. Город-то относительно большой, и человек пятьсот там точно должно было уцелеть. Пейзаж вдоль трассы был красив до умопомрачения. Злому очень нравилась природа средней полосы России, особенно этим летом. Небо над головой, в котором не было ни единого облачка, было таким глубоким, и таким насыщенно-синим, что хотелось броситься в него, нырнуть с головой, и плавать, плавать, пить воздух, как воду, рассекать его своим телом, лететь высоко-высоко, в самую глубокую и бездонную синь.
А на земле всё цвело буйным цветом.
Сочно-зеленые поля, заросшие высокой травой, были залиты солнцем, и выглядели, как зелёно-золотое море с мелкими пестрыми точками полевых цветов, волнующееся, уходящее далеко-далеко к поросшим лесом берегам.
«Боже мой, какая же только красота»: думал Злой, оглядывая все это великолепие. На душе было легко и радостно.
Немного испортил настроение взлохмаченный мужик, который, будто из ниоткуда, выскочил на дорогу, потрясая двухстволкой, и выпалил Злому вслед. Он был ободранным, заросшим, грязным и орал что-то нечленораздельное. «Тигр» даже не сбавил скорость.
— Ну и дурак… — сказал Злой, посмотрев в зеркало заднего вида, и забыл об этом происшествии через пять минут.
Пасторальную картину немного портили заброшенные строения вдоль дороги. Все эти опустевшие дома, навечно закрытые магазинчики и кафе, в которых уже никогда не будет посетителей, могли бы навевать тоску и мысли о вечном, но Злой за эти месяцы настолько привык смотреть на разруху, что просто не замечал всего этого. Подумаешь — еще одна заброшенная лавка. Сколько их таких вдоль трассы? Явно не одна сотня.
Злой проехал мимо поста ДПС, на котором висела мемориальная доска, и свернул налево. Память уже просыпалась, и это очень радовало. Злой вспомнил, что частенько ездил в междугороднем автобусе как раз мимо этого поста, и всматривался в фотографию погибшего ГАИ-шника. Вот только автобус поворачивал направо, для того, чтобы проехать по мосту над трассой в пригород, и далее в Смоленск. Откуда Злой ездил и зачем — по-прежнему оставалось тайной.
В пригороде Смоленска — Печерске нашлись первые люди. Они, вполне ожидаемо, оказались охранниками — перегородили дорогу своими машинами, и стояли рядом с настороженным видом. Злой по уже проверенной временем схеме остановился за сто метров до поста, моргнул фарами («Привет! Я вас вижу!»), а охранники, перекинувшись парой фраз (Злой видел это в бинокль), помахали ему руками, призывая подъехать ближе.
— Привет городу-герою Смоленску! — Злой попытался выглядеть дружелюбно, но охранников это не проняло.
— Привет. — настороженно сказал один из них, подошедший к машине, — Куда едешь?
Завязался короткий разговор, в ходе которого были заданы ожидаемые вопросы, на которые Злой дал давно заученные ответы, мол, зовут меня так-то, машину нашел вон там, а в Смоленск еду за воспоминаниями.
— Проезжай. — махнул рукой тот охранник, с которым Злой разговаривал, — Только смотри, мы тут только за Печерск отвечаем. В Смоленске своя тусовка, ты поаккуратнее с ними.
— А что не так? — насторожился Злой.
— Да они на религии все поголовно двинулись. У них там такой цирк творится… Короче, словами не передать, сам все увидишь.
Злой поблагодарил охранника и двинулся вперед. Через Печерск пробирался нарочито медленно, оглядываясь в поисках знакомых мест, но так ничего и не вспомнил. Городок был живой, человек триста точно, да еще и Смоленск — целый мегаполис получается по нынешним временам. Местные удивленно и недоверчиво таращились на машину Злого, но враждебности не проявляли, и вскоре Печерск остался за спиной.
Смоленск, как и Вязьма, начинался с танка.
Т-34 был установлен на въезде в город, и был выкрашен в какой-то совершенно гнусный бирюзовый цвет — в Вязьме таким было покрашено здание железнодорожного вокзала. Из ствола орудия у него торчала полиэтиленовая пленка с высохшими цветами, а на стволе красовались яркие ленточки — напоминание о былых свадьбах. При виде них Злому стало грустно — танк был больше не памятником Великой Отечественной Войне, а тем людям, что успели пожениться перед тем, как грянула катастрофа. Что с ними сейчас? Живы ли они? Помнят ли друг друга? Неизвестно. Возможно, единственное, что от них осталось — вот эти ленточки, оставленные давным-давно, в другую эпоху — мирную, спокойную и беспечную.