Злой скривился, как от зубной боли. Удастся ли ему самому найти хоть какое-то упоминание о прошлой жизни и о том, что за красотка привиделась ему в Москве, заставив сорваться в далекий путь? Очень хотелось верить, что да.
Злой миновал здание автозавода, на территории которого кто-то успел построить отель. Его точно не было раньше. По-крайней мере, сам завод Злой помнил, а вот это здание — казалось совершенно незнакомым. Кое-какие воспоминания также вызвал поворот на улицу Автозаводскую, но слишком смутные и неясные для того, чтобы сворачивать — Злой был уверен, что ему нужно пересечь город, и перебраться в южную его часть. При повороте с улицы Кутузова, возле памятника — пассажирского самолета ЯК-42, дорога была перегорожена брошенными машинами, возле которых стояла группа людей.
Злой инстинктивно напрягся, вспомнив слова охранника в Печерске, и повторил маневр с миганием фарами. Его подозвали ближе.
— Здорово! Кто такой, откуда? Не местный? — тут же взял быка за рога подошедший к машине мужик.
Злой отвечал, дружелюбно скалясь. Снова те же вопросы и те же ответы. Даже скучно.
— Мужики… А вы не видели тут… — Злой не знал, как описать ему ту девушку, что он увидел, — Женщину. Красивую очень. Светлые волосы длинные, голубые глаза… — он с надеждой посмотрел на охранника, а тот понимающе улыбнулся.
— Ну ты и спросил! У нас же не Махачкала, тут половина девчонок голубоглазые и светленькие. Ты вот что… Приходи в собор вечером. Служба будет. Постоишь у входа, туда весь город придет. Если она… — охранник запнулся, чуть было не сказав «жива», но вовремя остановился — …Короче, если она у нас, то ты ее увидишь. Давай, проезжай. Только вот что! — К Нахимовскому не подъезжай, там какой-то дурак на крыше живет и во всех стреляет.
— Нахимовский?… — не понял Злой.
— Ну, белые дома такие, на улице Нахимова. Увидишь. Мы его пытались выкурить, но это не так уж и легко. Так что он у нас что-то типа Неуловимого Джо.
Хохотнув над шуткой, Злой поблагодарил охранника и поехал дальше — рассматривать город.
Смоленск изменился. Появилось много новых домов-новостроек и магазинов, которых Злой не помнил. Видимо, он тут был в последний раз очень уж давно, либо город пережил время очень интенсивного роста. Например, в старом заброшенном здании льнокомбината объявился громадный торгово-развлекательный центр, а на южном берегу Днепра появилась новая набережная. Злой только и успевал удивляться произошедшим изменениям.
Однако, приятные поводы для удивления очень быстро закончились. Мостов через Днепр больше не существовало. Выйдя из машины и заглянув вниз, Злой увидел лишь изуродованные обломки, образовавшие собой плотину.
— Вот это да…
Неожиданность была, что и говорить, неприятной, особенно, учитывая то, что о взорванных мостах его никто не предупредил. Волосы на загривке зашевелились — а вдруг засада?… Злой медленно повернулся, ожидая увидеть за спиной направленные на него дула и жерла, но ничего подобного не было. Город был все также мертв и тих.
Мост нашелся немного восточнее. Злой помнил о его существовании, и, добравшись, выдохнул с облегчением — пересекать Днепр вплавь не было нужды. Мост был цел, а вот голова Злого рисковала лопнуть от того количества вопросов, что в ней вертелись и попыток уложить все известные факты так, чтобы они образовали более-менее ясную картину. Вымершие люди, сгоревшая техника, поднятая по тревоге армия, а теперь еще и взорванные мосты. Причем, не все, а только находящиеся в центре города. Решительно ничего непонятно.
Смоленская община оказалась не очень большой. В городе, вопреки прогнозам Злого осталось всего человек двести — остальные выжившие рассосались по окрестным деревням, и Злой мог лишь поапплодировать этому решению, так как в таком крупном городе, как Смоленск, ловить было совсем нечего. Оставшиеся жили, в-основном, на территории собора и в монастырях — Авраамиевском и Свято-Троицком. Они были молчаливы, в разговоры со Злым вступали неохотно и были как-то неестественно измождены. Только потом Злой догадался — они голодают. Помимо всего прочего, в городе не осталось никакого зверья. Собаки, кошки, птицы, крысы — все куда-то подевались, Смоленск был совершенно мертв. За пределами монастырей не было ничего живого.