Воцарилось молчание. Злой переваривал услышанное и прикидывал шансы прорваться, а Умник, похоже, отгонял воспоминания о колонне с трупами. Пятерка охранников блокпоста собралась невдалеке и курила, разговаривая вполголоса и изредка косясь на переговаривающихся.
— А если по проселочным дорогам? — спросил Злой с надеждой в голосе, — Должны же быть какие-нибудь пути по деревням.
Умник смерил взглядом Злого и его машину, и сказал:
— Не смешно.
«И правда»: подумал Злой, но ничего вслух не ответил. По деревенским дорогам и до конца света можно было проехать только на тракторе или тягаче.
— Слушай, кстати о прорывах. Ты через Гагарин-то как проехал? — спросил вдруг Умник.
— А ты на двери посмотри. — улыбнулся в ответ Злой, — С пассажирской стороны. Чуть стекла не побили.
Умник слез с баррикады, обошел машину и присвистнул — правая дверь была вся во вмятинах и сколах краски. Крыло и борт были немногим лучше.
— И на тебя Барон наехал? — спросил Умник участливо.
— Ты его тоже знаешь? — немного удивился Злой.
— Да кто ж его не знает… У нас с ним поначалу была небольшая войнушка. С рейдами, засадами, налетами и прочим. То наши ребята на машинах в его блокпост постреляют, то они к нам с ответным визитом… Сейчас, слава богу у нас что-то типа пакта о ненападении. О, кстати о пактах. Христос, это бугор местный, скоро собирается с Сафоновскими ребятами либо воевать, либо мириться, так что… Проезжай, оставайся. Вид у тебя бывалый, ты нам пригодишься. Ты поможешь нам, мы поможем тебе. Соглашайся, не назад же тебе поворачивать.
Поразмыслив секунд десять, Злой вновь улыбнулся:
— Ай, уболтал, чертяка языкастый. Запускай!
— Правильное решение. Двигайся по этой дороге. Увидишь людей, попроси, чтобы показали, как до администрации доехать.
Умник свистнул, за баррикадой завелся тракторный двигатель, и вскоре «Тигр» уже проезжал через узкий проход, ранее загороженный телегой, груженной всяким металлоломом, как догадался Злой — для пущего веса, на случай, если какой-нибудь чужак решит повторить подвиг Гастелло и пойти на таран.
Вязьма встретила тишиной, запущенностью, разбитыми окнами магазинов, хреновыми до невозможности дорогами, безлюдьем и бродячими собаками. Одна из стай настолько обнаглела, что бросилась прямо на машину с громким лаем. Даже закрыв окно, Злой чувствовал себя неуютно — настолько отвратительными показались ему худющие бока с выступающими ребрами, злобные глаза и пасти, истекающие слюной. Он не снижал скорость, и после того, как переехал пару-тройку особенно отмороженных экземпляров, стая отстала.
«И откуда их столько? Что же они жрут?»: подумал Злой, и тут же, будто в ответ на его мысль, за следующим поворотом увидел лежащий на асфальте труп.
Уже было непонятно, кто это: дебил или обычный человек, поскольку тело было изрядно вываляно в грязи, искусано и изгрызено до невозможности. На вид — чистой воды сюрреализм. Обычная городская улица (запущенная, да, но Вязьма, насколько мог судить Злой, и до апокалипсиса не отличалась особой ухоженностью), а посреди — труп. Злой не был пугливой институткой, и за время своего путешествия успел насмотреться на мертвых людей, да и, чего греха таить, сам приумножил их количество, но это… Резко развернув машину, он понесся обратно к стае, постепенно набирая скорость, несмотря на то, что бронированный автомобиль на разбитой дороге затрясло, как в лихорадке. Наученные горьким опытом псы принялись разбегаться в стороны, но не всем хватило прыти. Джип врезался в стаю на скорости где-то в пятьдесят километров в час. Под колесами аппетитно захрустело, а в груди у Злого проснулось чувство мстительной удовлетворенности. Псы разбегались по ближайшим кустам в поисках спасения, лаяли, огрызались, а джип, заложив очередной крутой вираж, повернулся к ним помятой пассажирской дверью, из бойницы которой тут же высунулся ствол автомата и принялся поливать одичавшее зверье свинцом.
Одного магазина хватило для того, чтобы злость отступила. На асфальте осталось не меньше пяти собачьих трупов, три-четыре, из числа не успевших добежать до спасительных кустов, валялись на траве уродливыми серыми и рыжими комьями. Остальные разбежались, попрятались, и носа не казали.
Злой шумно выдохнул, положил горячий и воняющий порохом автомат на сиденье, закрыл бойницу и вернулся на дорогу, ведущую в центр города. Его немного потряхивало от уходящего адреналина, поэтому он вел машину немного дергано из-за того, что мышцы, казалось, разом стали вдвое сильнее, и к ним нужно было приноровиться. Ближе к центру дорога стала получше, и спустя десять минут Злой уже парковался перед зданием администрации. Сначала он перепутал администрацию с городским дворцом культуры, который располагался на крупной площади и имел важнейший атрибут всех административных зданий, оставшихся со времен советского союза — памятник Ленину, загаженный голубями до почти полной неузнаваемости.