Это уже курсе на втором сногсшибательные наряды сменились повседневными шмотками, а сама она из дорогой куклы превратилась во вполне себе обычного человека. По причине, которую никто в универе так и не знает. Разве что ее подружки, но они у нее непробивные и неболтливые. Ей подстать.
— Ты кто такая? — конкурентка Светику не понравилась. И то верно, на ее фоне светлячок с кукольным личиком заметно проигрывает.
Это как спокойный неподвижный лед и бушующее опасное пламя, где пламя по определению привлекательней. Огонь завораживает и распаляет. Будит аппетиты и играет с адреналином. Чаще всего такие игры, конечно, доводят полного выгорания и серого пепелища, но иногда игра все же стоит свеч.
— Как кто? Типа его новая подружка. На ближайшие пару недель. Правда, зайка? — нисколько не стесняясь посторонних, Кристинка забирается на меня, задирая и без того короткую юбку, чтобы усесться верхом. Красные пухлые губы склоняются к моим. О, да девочка выздоровела, ожила и решила пошалить.
— Уже меньше двух недель, — уточняю я, кладя ладони на ее бедра и с вызовом сжимая пальцы. Такая возможность, как не воспользоваться?
— То есть продлять не будем? — острые ноготки легонько царапают кожу на шее, но сладкое фруктовое дыхание тут же зализывает невидимые ранки. И это капец как возбуждает.
— Я бы продлил. При условии, что будешь такой же покладистой и сексуальной.
— Значит, оценил мой наряд? Для тебя старалась.
— Оценил. Сама не чувствуешь?
— Чувствую. Очень хорошо чувствую, — Волкова со смешком выпрямляется, прытко соскакивая на соседнее свободное место. — Как жаль, что тебе ничего не светит, правда?
Не разочаровываюсь, потому что ожидал подобного. Но мне все равно понравилось.
— Не зарекайся. Никогда не знаешь, что ждет за поворотом.
— Вот неправда. С тобой-то как раз кристально просто: большое обломинго издалека видно, — откровенно веселится она, по-хозяйски вытягивая стройные ножки в замшевых сапогах и закидывая мне на колени. В поле ее зрения снова попадает Света, которая никуда не торопится, но знатно приошалела от наглости соперницы. — Милая, ты еще здесь? Разве не видно? Эта вешалка занята. Поищи другую.
От меня явно ждут подтверждения, на что лишь многозначительно развожу руками, как бы говоря: ну, сама ж все видишь. Только тогда Светулек, обиженно фыркнув, гордо удаляется.
— Какая-то она немножко тупенькая, — Кристина поудобнее располагается на подушках. Ля, барыня какая. — Ты по этому критерию себе девушек выбираешь?
— Если так, то ты и себя только что оскорбила.
— Умоляю, — снисходительно фыркает та. — Я тебе оказалась не по зубам, вот ты и слился.
Приспустить царицу на грешную землю к нам, к плебеям? Или позволить и дальше плавать на волнах самомнения?
Пожалуй, слегка приземлим.
— Я слился, потому что не стал связываться с высокомерной выскочкой.
— Выскочкой? Я выскочка?
— А кто? Избалованная краля, к которой не знаешь с какой стороны подступиться. Да с твоими запросами шанс был только разве что у марокканского принца без вредных привычек и стремлением жить во имя поклонения своей победительницы. И то. Ты и у него найдешь, к чему прикопаться.
— Ну да, — дерзко парирует она. — А тебе ведь не хотелось заморачиваться ради разового перепихона.
— Откуда тебе-то знать, чего хотел я? Тебе это было неинтересно. Чего, собственно, ты и не скрывала.
— Что я дала понять? Что креветки с пивом в провонявшем мужским потом баре — не самое идеальное первое свидание? Или что дверь перед девушкой положено все же придерживать, а не переть напролом? Или что рыгать за столом дурной тон?
Ух ты, страсти накаляются. Первый раз за все время поднимается тема того вечера и, оказывается, у нее столько претензий накопилось. А главное, Волкова до сих пор помнит детали. Значит, сильно тогда задело. Значит, смог устроить даме незабываемое времяпровождение.
— А что, нужно было сдерживать в себе? Как ты себе это представляешь? Заткнуть рот тряпочкой и бежать в туалет?
— Хотя бы извиниться. Но твое воспитание до этого не додумалось.
— Как и твое. Вести себя как сука тоже, знаешь ли, такое себе достижение, — скидываю ее ноги с себя, поднимаясь с дивана и разминаясь. — Точно не повод для гордости.