А теперь над нами закручивается в вихре протяжный присвист.
— Вот это ты попала.
— Плевать. Пускай живут как хотят и с кем хотят. Я сама по себе, — очередное пиликанье телефона. Да е мае. — Осталось только с этим придурошным… — все же открываю сообщение. Ну, как и думала. Ничего нового. — Благотворительным вечером разобраться и еще пару месяцев про меня не вспомнят.
— Что за благотворительный вечер?
— Ты че, не в курсах? Ежегодное сборище фриков, делающих вид, что пожертвования с кучей ноликов их самое любимое занятие. После обнимашек с бездомными в приютах, разумеется.
— Я не хожу на такие мероприятия. Давно открестился.
— Счастливый. А мне приходится. Еще и утырков обдолбанных в пару ставят, — подперев голову кулаком безрадостно рассматриваю скинутую фотку с перешитым платьем. Которое повторно велено предварительно примерить, то есть снова приехать домой.
— Стать твоим рыцарем?
— Каким образом?
— А давай свалим. Хочешь, к морю. Хочешь, к океану. Хочешь, в горы. Развеемся, отдохнем.
— Напьемся, переспим?
— Идеальный расклад, но это исключительно по обоюдному желанию. Я девушек не принуждаю. Одно из моих немногочисленных личных правил.
— Да ты настоящий джентльмен.
— Есть такое. А ты меня вон, в расход преждевременно списала. Так что? Махнем, не глядя?
Стягиваю шапку, зачесывая пальцами лезущие на глаза волосы.
— Звучит заманчиво, не стану отрицать.
— Но? После такого начала всегда следует «но».
— Но не с тобой, Волков.
— Почему?
— Уже запамятовал? Ты поспорил на меня, а это не добавляет бонусов образу спасителя.
— Я ведь рассказал все. За честность разве не полагается лишний балл?
— Увы.
— Ок. Тогда поехали как только срок пари истечет.
Наступает мой черед давиться. Только уже едким смешком.
— Чтобы ты успел новое заключить? Нет, спасибо.
— Ты так недоверчива.
— Интересно, с чего бы это, да? — выуживаю из миски одну из креветок и безжалостно отрываю ей голову.
— Ты права. Прости, — замираю от неожиданности. Это что-то новенькое. — Я не должен был спорить на тебя. На кого-либо. Это не по-мужски.
Честно? Мне, конечно, приятно, однако здравый смысл прекрасно осознает, что это всего лишь слова. Пустой звук. Мы продолжаем игру, где мне отведена роль неприступного бастиона, что необходимо захватить любыми способами и уловками, Денису же досталась незавидная участь имитировать вставшего на путь исправления мальчика.
Весь этот милейший душевный разговор — фальшь от начала и до конца. Само наше нахождение здесь не более чем попытка наладить «контакт», чтобы в последующем вывести беседу в горизонтальное русло. Ради победы.
Почему я в этом так уверена? Да потому что у него было два года, чтобы предпринять повторную попытку. Целых два года. Но это произошло лишь сейчас. Лишь когда на кон была поставлена собственная «репутация».
А значит, играем дальше.
— На мне потренируешься, в следующий раз может так не облажаешься, — отправляю очищенный креветос в недра желудка и берусь за другой.
Горстка шелухи с каждой минутой растет. Это, конечно, не камчатский краб, но тоже ничего. Семечки для гурманов. Пока я с удовольствием точу дешевые перемороженные морепродукты, Денис наблюдает за мной.
— Ты изменилась, — замечает он.
Не то слово. Раньше я бы к этой безвкусной дряни и не прикоснулась.
— Бедность.
— Да нет. Тут другое. Ощутимо сбилась спесь и ты, наконец, снизошла до уровня простых смертных.
— Это ты-то простой смертный? Твой отец в списке Форбс.
— Да причем здесь деньги? Я говорю про проведение и отношение. В прошлый раз ты брезговала прикасаться к здешней посуде и ни за что накричала на официантку.
— Не накричала, а отчитала. И очень даже за что, — поправляю я, но призадумавшись, добавляю. — Но ты прав. Характер у меня не сахар. Глупо отрицать очевидное.
Как бы сложно быть другой и вести себя по-другому если росла в среде, где в подсознание с детства вбивали закон «исключительности». Сбежать из привычной золотой клетки в «большой мир» оказалось болезненно, однако полезно.
Во мне действительно многое меняется. Неторопливо, шаг за шагом, но я и сама улавливаю получающуюся разницу. Весьма приличное количество гонора срезало на раз-два, но и того что осталось с лихвой хватит, чтобы доводить людей до белого каления. Уж я-то знаю.
Сколько мы так сидим? Час? Два? Не знаю. Не особо слежу за временем, но когда выходим обратно на улицу успевает окончательно стемнеть. Кутаюсь в куртку, спасаясь от промозглого ветра. Я вроде бы как почти выздровела, но еще боюсь, что вчерашняя прогулка в «парадном» платье аукнется и придется идти по второму кругу.