Выбрать главу

Глава 4. Георг

Свет в большом тронном зале слепит так, что хочется зажмуриться.

Слепят золотые эмблемы Благородного Пса. Режет глаза от бело-серых полотнищ флагов. Даже зелёная полоса между белым и серым заставляет щуриться. Словно снег, давно растаявший за окном, перебрался на стены. И это так символично: белый снег на увядшей зелени травы и свинцово-серое небо над ним.

Белый, изумрудный, серый — цвета короны. Свинцово-серый — мудрость. Снежно-белый — чистота и непорочность. А тёмно-зелёный… кто говорит, символизирует надежду, кто — молодость и летнюю зелень, а некоторые неоднозначно намекают на фей и «травников», что поклялся защищать род Рекс.

«Пусть помыслы твои будут чисты, решения — мудры, а душа — молода», — напутствуют каждого нового правителя в нашем роду.

А я закрываю глаза, слушая, что там бубнит канцлер, и думаю только о том, что просто нужно больше спать. И собираться, если не в малом тронном зале, что навевает слишком много воспоминаний, то хоть в зале для заседаний, где всем можно сесть.

Но сегодня я хотел напомнить себе, что жив. Что я требовательный, суровый и властный. Одним словом, тиран, твою мать. А ещё надеялся, что хоть в этом зале почувствую возложенную на меня ответственность и воспряну духом. Но пока чувствую только тяжесть короны, жёсткость трона, усталость да уверенность, что нужно больше спать.

— Клодвиг, я понимаю, что ты всего лишь канцлер, но меня здесь вообще не должно быть. Как вы собирались справляться без меня? — открываю глаза.

И, заложив карандашиком, закрываю блокнот, исписанный рукой женщины, за которую я отдал бы и этот трон, и эту ортову страну, и эту огову жизнь. Но по иронии судьбы как раз трон у меня есть, проблемы есть, жизнь есть, а вот женщины нет. И орт знает, зачем без неё мне всё это надо!

— Дамиан? — перевожу тяжёлый взгляд на Фогетта, застывшего каменным изваянием со сложенными на груди руками. — Как глава престола Эклесии Ортогонале, Новой церкви, провозгласившей возврат к старым теологическим традициям и независимость своей религии, что скажешь ты?

— Мы не готовы к эпидемии, Георг, — вздыхает он слишком тяжело для государственных проблем, которые ещё кажутся ему чем-то вроде детской игры, где оступившись, всегда можно попросить помощь взрослых. Хотя не так уж он и бестолков, как кажется из-за его смазливой внешности. Не так уж глуп, как он порой себя вёл. И совсем не слаб, хоть и требуется ему пока поддержка моей твёрдой руки.

— Мы и к зиме не были готовы, но она не за горами. И к войне, но она предстоит. Эпидемия всего лишь ещё один пункт в длинной череде обязанностей. И это как дорога, которая никогда не кончается.

— Может, у Дарьи Андреевны были какие-нибудь записи на этот счёт? — кивает канцлер на книжечку у меня в руках.

Да, там написано: «Как во всём этом чувствую себя я? Счастливой. Нужной. Главной в его жизни. Любимой. Каждый день он наполняет этот большой каменный дом светом, нашу постель — теплом, а мою жизнь смыслом».

И ничего про эпидемию. Про лекарства, которыми лечат ветряную оспу, про смертность, про меры профилактики. Но, честно говоря, я ни за что не согласился бы поменять одно на другое.

— Нет, Клод, — убираю я записи в нагрудный карман. — И мы не можем уповать на то, что ни сегодня-завтра она объявится, а если это случится, — незаметно скрещиваю я пальцы, ибо очень на это надеюсь, — мы не будем взваливать на неё наши проблемы. Поэтому к утру жду вас со сведениями о количестве заболевших, возможностях наших госпиталей и любыми прогнозами, что дадут лекари, феи, знахари, кто угодно, кто хоть немного представляет себе, с чем нам предстоит столкнуться.

— Ваше Величество, — отдаёт в дверях честь Салазар. — Вы просили докладывать немедленно. Ещё одна девушка просит вашей аудиенции и представилась Дарья.

В груди ёкает, но в ответ вырывается только тяжкий вздох.

— Это какая по счёту за сегодня? — усмехаюсь я.

— Третья, Ваше Величество, — докладывает мой гвардеец.

— Третья ещё до обеда, — качаю головой.

— Проводить в малую гостиную?

— Проводи в большую. И пусть там до вечера сидит каждая, кто ещё посмеет заявиться во дворец с заявлением, что она и есть посланная мне богами иномирянка. Я зайду потом посмотреть, как они между собой передерутся. Тогда и решу, что с ними делать.

Даю отмашку канцлеру и первым членам Совета, что они свободны. Задерживаю только Эрмину и Дамиана, чтобы узнать, о чём он вздыхает. А то, подозреваю, всё, что лишь томит его грудь, для меня может обернуться серьёзными проблемами.

— Георг, — Эрмина, всё это время молча простоявшая у окна, поворачивается. С некоторых пор она не выдерживает ни моего взгляда, ни моих допросов, но сейчас держится уверенно. — Не исключено, что одна из них может оказаться настоящей. Я первый раз в жизни проводила этот ритуал. Она могла измениться до неузнаваемости. Она могла потерять память. Она может оказаться совсем не такой, как ты ждёшь.