— Да ладно?! — и снова громче всех удивляюсь я. Но удивление ли это?
— Девочки, девочки, — голос мадам Сони прекращает наш стихийный междусобойчик, заставляя заняться «делом».
Все расходятся по своим уголкам, диванчикам и закуткам к заскучавшим клиентам.
И теперь мне даже немного жаль, что я так разочаровала Брина. И хотя уязвлённое самолюбие, когда он мне не поверил, прямо-таки закипело желанием доказать, что мои притязания на короля вполне себе реальны, конечно, я подавила это желание. Потому что ещё больше мне жаль, что Гошка с лёгкой руки Марго принял за меня какую-то белобрысую дылду. И, видимо, активно проверял её на подлинность, раз оставил на всю ночь.
Чёрт! Наверно, первый раз радуюсь я тому, за что ругала себя всю эту неделю: тому, что не сказала ему, что Даша — это я. Не пошла с шашкой наголо напролом. А ведь посещала меня такая шальная мысль. Посещала. Плюнуть на всё, пойти признаться, а там будь что будет. Да что там! На самом деле именно таким был мой первоначальный план. В своих мечтах я видела, как кинусь к нему на шею, а он обрадуется, а не шарахнется от меня как от «ветряночной». Но он шарахнулся, я струсила. И теперь выглядываю, поднимаясь на цыпочки, из-за спин наглых, бесстыжих, решительных, что напролом рвутся в койку к королю, да перечитываю по ночам его сумасшедшие письма.
О, господи! Что же делать? А если он и правда поверит, что я умерла и выберет кого-нибудь? И полюбит? Если окажется, что не так уж я была ему дорога, как мне казалось? Что все мои сомнения, почему он намеренно держал меня в стороне от своих дел и от ребёнка не так уж и далеки от истины? Хотел скрасить мной свои последние дни жизни и дело с концом.
А теперь у нас с ним разные дороги. Кто он и кто я? Никто. Не Катарина Лемье, дочь герцога и одной из самых влиятельных дам города, а самозванка, бродяжка, дворняжка с говорящим самим за себя именем Лола. Или это просто вопят в моём теле ещё не отбушевавшие гормоны и юношеский максимализм? Или обида, гнев, ревность, что душит похлеще удавки? Или я просто гоню от отчаяния и бессилия?
Но что бы я сейчас ни чувствовала, нет, не пойду я толкаться в этих очередях за его благосклонностью. Потому что нет у меня больше запасной жизни. Нет больше за спиной другого мира, нет друзей и подруг. Хотя чёртов Брин прав: домик в Исваане уже хочется, а возможностей на него заработать в этом мире у таких как я — две. И ни в одной из них нет фразы «честным трудом».
— Бэл, а Бэл, — на следующий день в столовой все пристают к спустившейся на обед девушке. — А правда, что внешность возлюбленной короля теперь может быть любой?
— Нет, она должна быть блондинкой и голубоглазой, — отвечает та. — Я слышала, кареглазых даже не пускают.
— А какого роста? — больше всех волнуется Конни.
— Да кто же знает какой на самом деле был у неё рост, — отвечает кто-то из-за стола напротив. — А кстати, слышали новость про Марго эту, разведённую, с предписанием, бывшую давалку короля? Джейн, ты же её помнишь?
— Нужна она мне, ещё её помнить, — сидя рядом со мной, выбирает Худышка Джейн абрикосовые косточки из кружки с компотом. И, положив на стол, разбивает донышком стакана.
— Говорят, новая жена её бывшего мужа, та, что дочка ювелира, его бросила. Собрала вещички, ребёнка и укатила в Империю вместе с отцом.
— Красавчика Тиза Аркета, жирная корова Сандра Парк бросила? — переспрашивает какая-то осведомлённая девушка.
— Нищего красавчика, — хихикает та в ответ. — Она же развелась, уличив его в измене, и все денежки свои у него по новым законам забрала. Можно сказать, он стал первой жертвой равноправия.
"Можно сказать, так ему и надо", — добавляю я про себя, но сегодня меня это ни капельки не радует.
— Кто говорит? — шарахает стаканом Джейн по следующей косточке, а своим неоспоримым авторитетом по аудитории, которая было разгалдевшись, замолкает.
— Да ясно кто, Надин, — хмыкает «осведомлённая», даже имени которой я пока не знаю. — Он же её постоянный клиент. Из-за неё весь сыр-бор и вышел.
— Вот дура! — выносит свой вердикт Джейн, разбивая ещё одну кость.
— Кто? — резко превращается «осведомлённая» в «непонятливую».
— Марго эта, — очищает от осколков скорлупы ядрышки Худышка и закидывает в рот. — Они же с этой Надькой были тут подружки. Она и до сих пор к ней захаживает. Сплетни от неё таскает. А та с её мужиком спит, — хмыкает она.
И мне очень хочется добавить: по которому Марго до сих пор сохнет, но помалкиваю. Но вот же лядина, как говорит Ваби. (Вроде как это слово означает бесплодную землю, пустошь, а не то, что говорим мы, приставив букву «Б», но суть та же самая).