— Я сражён в самое сердце. Вы просто невероятно красивы, — мотает он головой, словно глазам своим не верит, рассматривая мой нелепый наряд.
— Лол, — не задумываясь отвечаю я, скептически усмехнувшись. Имея в виду «лол», ну «LOL», который мы обычно ставим в сообщениях, изображая смех.
Всё же я ещё вижу себя сорокалетней тёткой в непонятных шмотках, которой надо срочно сообразить где она, что делать, куда идти, какой на дворе век, наконец, а не обращать внимание на каких-то флиртующих «мальчиков» лет тридцати.
— Это ваше имя? Лола? — спрашивает он с придыханием.
— Ага, — киваю я, намереваясь от него побыстрее отвязаться, и, наконец, сообразив где я, радуюсь дому с балкончиками, к которому и держу путь. Где всё ещё слегка не в себе то ли от такой невероятной везучести, то ли от мастерства фее-ведьминских манипуляций так и представляюсь — Лола».
К дому с балкончиками я устремляюсь и сейчас. И моим новым именем меня опять и окликают.
— Лола! — догоняет меня упрямый товарищ.
«Так, — останавливаюсь я. — Это дежавю? Или просто одна и та же херня каждый день? Он меня караулил? Или это случайность?»
— Я бы хотел угостить вас завтраком, но боюсь для него время уже позднее. Я бы мечтал с вами пообедать, но обеденный час ещё не наступил, — смотрят на меня умоляюще его глаза. — Что мне предложить, чтобы вы согласились задержаться?
«Египетская синь!» — вздыхаю я, глядя в сапфировую синеву его глаз, расчерченную разбегающимися от зрачка стальными прожилками. Как же дать человеку понять, что не надо за мной ходить и не покалечить?
— Господин…
— Брин, — представляется он. — Маркус. Но для вас просто Марк.
— Предложите мне альтернативу, господин Брин, — с трудом сдерживаюсь, чтобы не поправить длинные пряди его пепельных волос, что, разделяясь, обнажают высокий красивый лоб, — не видеть вас больше вообще или не видеть столь долгое время, чтобы я успела забыть ваше имя.
— Вы такая колючка, — довольно улыбается он, словно я осчастливила его своим отказом.
— Да, меня бывало называли «заноза».
— Вам определённо идёт, — демонстрирует идеальные зубы этот Маркус Брин, на которого в другой жизни я бы, определённо, обратила внимание. — Как и эта обувь и этот идеально сидящий на вас плащ.
— Да вы шутник, — прячу я руки в карманы бесформенной, но тёплой хламиды, определённо уловив тот посыл, что заметил он не только красоту мою неземную в прошлую нашу встречу, но и наряд.
— Может чашечку кофе? Раз я всё же заставил вас искренне улыбнуться?
— Вы настойчивый, да? — подхватываю я капюшон, сползший с головы, пока я, задрав голову пыталась смотреть в упор на этого бессмертного Марка.
— Зайдём в кофейню, — показывает он рукой, — и я расскажу вам о себе всё, что только пожелаете.
Я набираю воздуха в грудь, чтобы отказаться от его заманчивого предложения. И лишь на секунду засомневавшись, выдыхаю и уверенно качаю головой. Нет. А потом не оглядываясь, почти бегом преодолеваю оставшееся до двери Белого дома расстояние.
Я умерла, чтобы вернуться в этот мир. Я нашла где жить. Я прошла по снегу половину Мёртвого леса, чтобы оставить подарок. И я видела своего короля… Какой нафиг Брин?
Глава 2. Даша
Обстукивав на входе снег с ботинок, иду мимо гостиной.
— Мадам Соня, — приветствую даму-настоятельницу.
— Лола, — оборачивается она от окна в пустой зале.
— Надо сказать, чтобы постелили что-нибудь на пол, а то эта грязь так и будет таскаться, — оглядываюсь на свои же мокрые следы. — А где все?
— Бегают во дворе, радуются снегу, — она показывает на улицу. — Как малые дети, честное слово. А ты где была в такую рань?
— Работу искала, — развязываю свой простёганный мехом плащ. — Вы сказали, что койку и еду здесь предоставляют бесплатно, а вот одежду и всё остальное…
— Да, нужно покупать на свои, — кивает она. Статная, сдержанная, невозмутимая, ещё красивая, но увядающая женщина. — Там, кстати, посыльный принёс твои вещи от портнихи. И Лола, — останавливает она меня, когда я уже собираюсь бежать. — Сколько ты у нас уже?
— Всего три дня, мадам Соня.
— На всякий случай о наших порядках. Это были «постные» дни, не приёмные, когда все ходили в домашнем, не красились, не чесали волосы, — утрирует она, описывая «выходные». — Сегодня, как и каждый последующий день, с пяти часов вечера заведение начнёт принимать посетителей. Даже если тебе всего лишь нужно пройти через общие залы, ты должна быть прилично одета. Если же тебе нечего надеть, то либо не выходи вовсе, либо воспользуйся чёрным ходом. Либо, — пожимает она плечами, словно ей не хочется всеми силами, чтобы я выбрала этот вариант, но не предложить она не может, — я предоставлю тебе форму прислуги, но и работу тогда придётся выполнять соответствующую.