— Не беспокойтесь, мадам, — приседаю я со всем уважением, — мне есть что надеть. Либо я не выйду вовсе.
И дождавшись её одобрительного кивка, иду, да что там, бегу вверх по лестнице в комнату, ведь я, наконец, смогу вылезти из единственного платья, да и вообще нужно проверить что там мне принесли.
— Дуры! Какие дуры, — отходит от окна моя соседка по койке Конни, презрительно поджимая пухлые губки.
«Ходют кони… по конюшне… нет кобылы… коням скушно», — каждый раз хочется мне спеть, когда я вижу её недовольное лицо. Хотя её полное имя Коннигейл де Артен и вообще напоминает мне какой-то гомеопатический препарат и кажется непроизносимым.
— И что там? — вешаю на стойку для одежды свой плащ, но даже из-за закрытой створки слышу ответ на свой вопрос. Смех, веселье, крики. Остальным жительницам «заведения» как скромно все называли тут бордель, снег явно пришёлся по душе.
— Глупые овцы, — заваливается она на свою кровать и демонстративно достаёт из-под подушки книжку, словно и правда собирается читать.
Но мне ли обращать внимание на всяких высокородных зазнаек, волею судеб оказавшихся в Белом доме. Видали мы уже одну такую.
Распахнув окно, я собираю с подоконника мокрый снег и слепив из него снежок, окликаю Худышку.
— Эй, Джейн! — швыряю в неё плотный ком, едва она поворачивается.
— Ах, ты… — но пока она стряхивает снег с ворота, все тут же принимаются повторять за мной: лепить снежки и кидать в неё, друг в друга, в меня, рискуя разбить окно, которое я тут же захлопываю.
И приступы веселья, и хохот, и шутливые перебранки повторяются снова и снова.
— Ты слепая? Тебе свёрток принесли, — не отрывая глаз от книжки, сообщает мне Конни таким тоном, что хочется ей этот томик дорожного формата запихать в глотку по самые гланды, но, блин, я же «нитакая» теперь. Мне же без скандалов надо держаться, чтобы не лишиться единственного жилья. Не привлекать к себе внимания. А там глядишь и эту «обиженку» отпустит, иначе трудно ей тут будет, новенькой, как и я, но такой высокомерной.
— Это ты слепая. У тебя под кроватью мышь, — встряхиваю я металлическую шконку за прутья спинки. И невинно улыбаюсь, когда, подскочив, она начинает визжать как потерпевшая.
— Где? Где она?! — поджимает Конни ноги, словно мышь сейчас, оскалив зубы, запрыгнет к ней на кровать и покусает.
— В обмороке от твоих воплей, — сажусь я рядом с большим свёртком, перетянутым бечёвкой и, выдохнув, начинаю распаковывать посылку, одним видом упаковочной бумаги, навевающей такие свежие воспоминания.
«— Конечно, мадемуазель, я передам, — мило улыбается служанка, принимая из моих рук свёрток для Его Величества. А затем, пряча в карман монету, громко кричит Эрмине: — Это посыльный, мадам!
— Скажи, а прислуга вам в доме не требуется? Для любой работы, — топчусь я на пороге, желая выжать за свой грош максимум информации.
— Сюда — уже нет, — боязливо оборачивается смуглая девушка, которую в прошлое своё появление здесь я не видела. — Но попробуйте обратиться в Альдор.
— Прости? Куда?
— Вижу, вы не местная, — снова оглядывается она. — Альдор — это королевский замок. Его название переводится как Неприступная крепость. Я слышала там требуются слуги.
— Покорнейше благодарю, — рассыпаюсь я в любезностях, но она их уже не слушает, поспешно закрывая дверь».
Глава 3. Даша
— Посмотри, она ещё там? Лола! — выводит меня из раздумий трясущаяся то ли от страха, то ли от неприязни к милым мышкам Конни.
И я честно наклоняюсь, хотя никакой мыши там и не было, а потом делаю вид, что провожаю её глазами через проход между кроватями.
— Нет, очухалась, побежала к Вабарии под тумбочку.
— Вот и правильно, — с облегчением плюхается она на задницу, пружиня на сетке. — Там ей самое место. У плебейки, — и принимается переплетать блондинистую косу, что растрепалась, пока она тут прыгала.
И это её сплюнутое через губу «плебейка» заставляет меня выдохнуть и досчитать мысленно до десяти, чтобы не сорваться. И, наверно, первый раз в жизни мне это помогло. Потому что на счёте «три» эта фря спустила ноги с кровати, хоть и не без боязни, а на счёт «семь» чуть было не сбила на входе ту самую Вабарию, попавшуюся ей на пути.