– В к-камень?
– Ну да. Их здесь заточили с помощью Слезы Василиска.
– Мм… а что, у вас василиски часто плачут?
– Вообще никогда. Вот и думай, хозяйка. Заклятье сильнейшее! Ну же! Давай, ныряй!
Скрипнув зубами, я подобралась к Щели.
На встрече настаивала бабуля, а она зря не скажет.
И значит – есть только одна дорога. Вперёд.
Увернувшись от вёртких присосок, я оглянулась на рыбка и обомлела.
Тот самый помощник, кто вот буквально только что был сгустком оптимизма, подбадривал-торопил-тормошил, теперь сжался в бесформенный комок с глазами и дрожал. Трясся так, что аж меня до мурашей пробрало.
– Эй! Мы идём или как?
– Не-а, – огорошили меня жалобным. – Не пойду. Ни. За. Что. Ты вот что, хозяйка… Ты сходи, тебе ж надо. А я… Я тебя здесь подожду.
– Ну уж нет! – Разозлилась я. – Я тебя спасла или как?! Ты обещал меня к Ведьме провести! Так что идём!
– Ну вооот, – расплакался Осьминожка, вновь становясь Рыбком. – Теперь ещё куском хлеба попрекают, то бишь свободой моей горемычной… А я маааленький. Мне страааашно…
– Не бойся! – Я ободряюще улыбнулась ему. – Ты ещё не слышал, как я ору. Даже, пожалуй, ОРУ! Готова поспорить, эти креветки мокрохвостые такого концерта и не слыхивали!
– С ума сошла, хозяйка! В Щели орать нельзя, разрастётся, не выберемся! А Коридоре Страхов тем более! Ни в коем случае! От криков Страхи жиреют! Теперь уж точно не пойду, нет-нет-нет, и не уговаривай! Ты обязательно кричать будешь, ты ж мара, это у тебя в крови… И тогда от меня, маленького да несчастного уж точно мокрого места не останется…
Я сцепила зубы до скрипа. Что ж. Новости и правда не ахти какие. Я ведь думала криком демонов шугануть, как мурен. Однако перспектива заплутать в вонючей Щели, ещё и в окружении жирнеющих Страхов… нет уж, спасибо. Рта не раскрою.
– Эй! – позвала я помощника, столь хорошо знакомого с местными достопримечательностями.
Может, конечно, это во мне меркантильность говорит, но всё же такими информаторами не разбрасываются.
– Рыб! Осьминог! Да как, блин, плавник на сковородку, тебя зовут?! Идём же!
– Что в имени тебе моём, хозяйка? Оно давно забыто, покрыто прахом, развеяно по ветру, утоплено в Чёрных Воооодах!..
– А ну, соберись! Идём сейчас же!
– Ни за какие коврижки. Я боюсь. Морские демоны все твои страхи наружу выпускают… Испугаешься, зазеваешься, они тебя хвать! И всё, поминай, как звали. А меня ведь и помянуть некому! Ох, бедный я, несчастный! Сирота, сиротииинушкаааааа-а!..
Больше я слушать не стала.
Сграбастала биполярника (ну а кто он, настроение скачет со скоростью смерча!) в охапку, и, не слушая горестные восклицания и мольбы оставить его умирать от горя, ринулась в Щель.
7.2
Коридор Оживших Страхов… так окрестил это место Рыбёх.
И Страхи здесь были. Жуткие. И живые, да!
Они вились вокруг, преследовали нас, пытались остановить.
Морские демоны клацали фосфоресцирующими челюстями, хохотали, ехидничали. От них отделялись длинные узкие тени, с горящими адским огнём глазами, они тянулись нам вслед, шипели, шипели, шипели…
Что до меня – я так разозлилась на Осьминожка, что бояться была просто неспособна. Физически.
Рыб, – он снова был Рыб! скользкий, вёрткий, не удержать! – голосил так, что даже демоны пучили глазищи. Даром, что каменные… Правда, их адскому хохоту и ехидным напутствиям это ни капли не мешало!
– Аааа! Спасите! Помогите! Помираю! Ааааааа!!!
– Заткнись! – Встряхивала я Рыбка. – Ну хоть ты заглохни!
Потому что продираться сквозь Щель, уворачиваться от вонючих рыбьих ошмётков, прижимая к себе то скользкого Рыбка, то вёрткого Осьминожка, ещё и от Страхов уворачиваться, от е г о страхов, это как-то слишком!
– Не могу, хозяйка! Ай!! Они меня съедят!!!
– Да никто тебя не съест, дурень!
– Ну вот, ещё и обзывают! – Взвыл он препротивнейшим голосом. – А скоро иголками колоть начнут! Бедный, я бедный! Аааа!!!
И тут меня буквально закоротило от ужаса.
Не за себя.
Вместо биполярного Рыбка я прижимала к себе… мальчика.
Тоненького, хрупкого. Нескладного. Вцепившись в меня до боли, он таращил огромные прозрачные глаза, пытался что-то сказать, но не мог…
Наваждение длилось секунду, не дольше.
И схлынуло также внезапно, как и возникло.
В моих руках снова был Осьминожка.
Крохотный, глазастый.
Сводящий с ума своим драматическим тенором!
Вопил на таком ультразвуке, что я чуть зубы не стёрла, дабы не сжать моллюска так, чтоб потом не пожалеть…