-Я был молод, но в жизни так уж происходит, что рано или поздно за всё надо держать ответ... Мы с Людмилой никогда не были женаты, да она и не настаивала, жили вместе и всё. Но как обычно бывает? Девушка забеременела; жили мы бедно, едва на картошку с хлебом хватало (на стипендию не разгуляешься). Мне ещё год надо было учиться, а она в баре официанткой за гроши работала, не о каких детях и речи быть не могло. Я поступил, как последний подонок, предложил сделать аборт, трудностей испугался. Сначала надо закончить учёбу, встать на ноги, а уж потом детей заводить. Через день она пришла и сказала, что всё кончено, ребёнка нет, а она уезжает домой. Она уехала, а я не стал удерживать, опять трудностей побоялся, одному-то легче, - Барышников замолчал, собираясь с мыслями.
- Я давно хотел исправить ошибку, часто казнил себя за то, что натворил в молодости. Все собирался найти Людмилу. А полгода назад врачи подписали мне приговор: я болен - рак, и жить мне осталось всего ничего. Я мог не успеть с розысками, вот и нанял детектива.
Андрей не верил своим ушам: приемный отец был с ним так внимателен и любил, как родного сына. Если действительно Антон Алексеевич болен, и конец близок, то он, Андрей, останется на белом свете совсем один. Крёстный выглядел прекрасно, раньше никогда не жаловался на здоровье, и вот теперь. ... Когда случился приступ, крестный сказал, что это сердце прихватило, а люди и после нескольких инфарктов живут долгие годы, если не волноваться и отказаться от табака и алкоголя. Теперь Андрей понял: не хотел расстраивать раньше времени...
Из состояния ступора его вывел скрипучий голос детектива:
- Когда мне позвонил Антон Алексеевич, я первым делом отправился в то место, где когда-то проживала Людмила Савельева. Раньше, при Союзе, это был довольно процветающий колхоз, но, как в последние годы часто происходит, он развалился. Что успели, продали, а остальное разграбили сами колхозники. Родственникам Людмилы повезло намного больше остальных, они в своё время успели выкупить ферму и несколько голов скота. Муж сестры работал зоотехником, вот и постарался. Я поговорил со старушками, и они за сто рублей и пакет семечек охотно мне всё рассказали. Оказывается, Людмила уже давно умерла, но родственники воспитывают её дочь, которую она родила без мужа от какого-то студента. Девочка у родственников в приживалках, и если бы они только знали, где её отец, кто он, то давно постарались бы избавиться от нее.
Мысли Андрея метались... Смертельно болен отец! Что за Людмила? Какая-то дочь.... Как такое вообще возможно?! Он тщетно пытался переварить всю эту информацию, когда вновь заговорил крестный:
-Теперь ты всё знаешь, сынок. Мой долг помочь девочке. По сути, она моя наследница, но я не могу оставить всё своё состояние неизвестно кому. Я имею в виду не свою дочь, а тех охотников за приданым, которые, как волки, кинутся на неё. Она неопытна, в бизнесе ничего не понимает, даже представить страшно, что с ней будет. Конечно, о финансовой стороне ты позаботишься, в этом я не сомневаюсь, но если её окрутит какой-нибудь проходимец, то, по закону, сможет распоряжаться и он. Поэтому я прошу тебя дать мне слово, что ты сам женишься на моей дочери.
Любой просьбы ожидал Андрей, но только не такой. Крёстный смотрел несчастными глазами, и в них проглядывала такая смертельная тоска, что никакой, даже самый трезвомыслящий человек, отказать бы не смог. А мыслей просто не было. Отчаяние и паника охватили Андрея.
-Я знаю, мальчик, что просьба жениться на моей дочери может показаться абсурдной, ты её даже не видел, но..., - Барышников устало откинулся на спинку кресла и опять закурил сигарету, уже шестую за этот час.
- Пойми, этот ребёнок ничего от меня никогда не получал, ни помощи, ни ласки, хоть и не по моей вине. Я даже не догадывался, что являюсь отцом. А теперь, когда я знаю о дочери, мне не удастся поддержать ее по известной тебе причине. Это только усиливает мою ответственность за то, что она была многого лишена. Ты соединишь наши капиталы, и будешь обладать контрольным пакетом акций, а ты не хуже меня знаешь, что это значит. И ещё я уверен, что какой бы она ни была, ты никогда не обидишь мою девочку. Я понимаю, что взваливаю на тебя огромную ношу, что ты пока не собирался обзаводиться семьёй, тем более таким способом, и что в 25 лет ты можешь сам сделать свой выбор. Но не суди меня за эту просьбу сурово. Кроме тебя, у меня никого нет, - и, чуть смутившись, добавил, - и теперь ещё дочки.
- Хорошо, я поступлю так, как ты просишь, - Андрей внимательно посмотрел в глаза крёстному, - но, я надеюсь, все это не прямо сейчас. Ты у нас мужчина в самом расцвете лет и поживёшь еще, внуков наших будешь нянчить.