- Послушай, дорогая, я как-то не поняла, чей это ребёнок? Ясно только, что отец не Игорь. Он вылетел, будто за ним гналась свора разъяренных псов.
- Ты права мама, отец не Игорь, а Андрей.
- Андрей? Да вы же, как кошка с собакой, пять минут не можете мирно разговаривать.
- Я люблю его, мама.
- Ну, Америку открыла, я это давно подозревала. Скажи, что делать собираешься, расскажешь ему о ребёнке?
- Нет. Он презирает меня, я не переживу, если он опять посмеётся, да ещё заявит, что ребёнок не от него.
- Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. Время все расставит на места.
Через пару дней Алёна поднялась с постели, она чувствовала себя вполне здоровой и светилась от счастья.
Людмила едва привыкла к тому, что вновь стала матерью, как дочь готовит ей роль бабушки.
Меньшиков не стал дожидаться, когда молодые выйдут из загса, рванул с места машину. Алена потеряна навсегда! Он знал только один способ заглушить боль: напиться до чёртиков. Андрей заперся дома; в пьяном угаре потерял счёт дням, но легче не становилось.
Глебу Зарубину приходилось не сладко: Андрей всегда и везде предпочитал обходиться самостоятельно, считая, что может сам позаботиться о себе. В последнее время вообще никого к себе не пускал, а такой махине, как империя Меньшикова, жизненно необходимо постоянное руководство. У директоров возникали вопросы, между филиалами - соперничество, грозящее конфликтами. Глеб больше не мог все это сдерживать, ведь он всего лишь начальник охраны. На его плечи свалилась весьма трудная задача - уговорить шефа приступить к работе, ибо любой налаженный механизм способен дать трещину. Терпенье Зарубина лопнуло и он, не обращая внимания на грозный рык Меньшикова, вошёл в комнату.
- Убирайся!
- Обязательно, но только после того, как приведу тебя в чувство.
- Не хочу, ничего не хочу, и жить тоже.
- Молодец, замечательно придумал. Всё, завязывай, иначе человеческий облик потеряешь окончательно. Видела бы тебя Алёна.
- Что ты наделала, милая моя? Что наделал я сам?
- Давай, давай, жалей себя, родимого. Сейчас разрыдаюсь от сочувствия, особенно, глядя на твою обезьянью физиономию.
- Я, что, действительно так плох?
- Хуже. Можно фильм снимать "От олигарха до бомжа один шаг". Да ты уже его почти сделал, осталась самая малость. Хватит, говорю! Пошли в ванну, я тебе помогу, если сам не в состоянии.
- Издеваешься, да? Может, ещё подгузник предложишь для полного счастья.
- Ну, может, и предложу, от пьянства иногда случается недержание.
- Я не пьян.
- Угу. Вижу, и ты посмотри, - Зарубин сгреб Андрея в охапку и подвел к зеркалу.
Видок был ещё тот: всклокоченные волосы торчали во все стороны, отекшее лицо посерело от щетины, мятая одежда. Он так и ни раздевался с того злополучного дня.
- Да, друг, ты прав, пора завязывать.
Холодный душ прояснял голову, а горячий приносил облегчение. Наконец Андрей появился перед Глебом в более-менее сносном виде.
- Кажется, у меня есть идея.
- Слава Богу! Не хочешь поделиться?
- Нет. Потом сам узнаешь.
- От того, как ты это говоришь, становится не по себе. Что ты задумал?
- Не спрашивай. Всё равно не скажу, иначе ты постараешься помешать, а мне не хочется с тобой ссориться, - Андрей, пошатываясь, снова побрёл в ванну, побрился, надел деловой костюм и отправился к Лике. Глеб с ужасом понял, что собрался сделать Меньшиков, но предотвратить это было не в его силах.
- Ты зачем явился? Я тебя не звала, - Лика встретила гостя с надутым видом.
- Ну, что ж, до свидания. А я хотел сделать тебе предложение.
- Ой, Андрей! Я думала, не дождусь этого, я так люблю тебя, - Лика бросилась к нему, не давая уйти.
Глава 12
Принесли почту, разбирая корреспонденцию, Алёна увидела письмо от Меньшикова. Дрожащими руками она вскрыла конверт, нарядная открытка была приглашением на празднование помолвки Андрея Меньшикова. Случилось то, чего она боялась больше всего на свете, и не было сомнений, кого он выбрал в невесты. Больно задетая, Алёна держала в руках открытку, а солёные ручейки успели обозначить два русла на бледных щеках. Такой её и застала мать. Взяв из ее рук открытку, она сочувственно посмотрела на дочь.
- Надо бороться за любовь, девочка моя. Однажды гордость сыграла со мной злую шутку, когда я отвергла твоего отца, а время показало, что он любил меня по- настоящему: ведь он так никогда и не женился. Не совершай моих ошибок, детка, не позволяй своей гордыне разрушить ваше счастье. Вы же любите друг друга, но никак не хотите в этом признаться.