— Меня Тамаром зовут, а тебя? — решил я начать знакомство, но девочка только быстрее стала хватать куски каких-то овощей.
В итоге мы молча поели, я лишь слегка утолил голод, но в первые месяцы после попадания это было моё обычное состояние, поэтому особого дискомфорта я не испытывал. Девочка принесла глиняный кувшин с водой литра на полтора, и оставила тот самый деревянный стакан, после чего оставила меня одного. Подвесив под потолком светляк, я со скуки решил заставить его двигаться восьмёркой горизонтально. Удалось этого добиться достаточно просто. Для экономии резерва я сделал его крохотным и направил ману в глаза, перестраивая их под ночное зрение. Вообще я недавно заметил, что манипуляции с собственным телом требовали меньших затрат маны чем какие-то действия во вне. Были у меня идеи по этому поводу, но я пока даже не знал как их проверить. Немного погодя я подвесил вторую искорку, и начал рисовать две восьмёрки перпендикулярно друг-другу. Третья тоже появилась быстро и поддалась моей воле, а вот с появлением четвёртой, то одна, то другая стали замирать. Успокоенный таким упражнением, я не заметил как уснул.
Проснулся я от звука скрипнувшего окошка. Свет огонька, который держала девочка, резанул глаза, и я поспешно зажмурился. Уменьшив поток маны в глаза, я переждал их обратную метаморфозу, после чего снова их открыл. Девочка поставила на дверцу окошка тарелку с какой-то похлёбкой. Почти пустой, с парой кусочков непонятно чего. Ложки не предусматривалось. Ну да ладно, мне нужны калории, а жрать непривычное это тело умело хорошо. Тамар в деревне и не такое ел в голодные годы.
— Этим поделиться сложно, — вздохнул я, старательно выговаривая слова на прибрежном.
— Я поела, — пискнула девочка в ответ.
Я с сомнением на неё посмотрел. Ну да, мешок с дырками. Далеко не Мерлин Монро. Скорее уж Добби.
— Тебе нужно больше есть. И одежду получше.
Я выпил похлёбку в несколько глотков и с благодарностью поставил обратно. Девочка задумчиво рассматривала свои обноски и босые ноги. Услышав стук тарелки, она снова перевела взгляд на меня.
— Кувшин.
Я прошел внутрь, попил, ополоснулся остатками воды, и протянул кувшин через окошко. Девочка молча взяла его, и жестом показала чтобы я убрал руку. Закрыв окошко, скрипнувшее на деревянных петлях, и зафиксировав его толстой палкой, которую я успел рассмотреть пока ел, она поспешила наверх, дробно стуча босыми пятками по деревянным ступенькам. Сверху стукнул люк, и наступила тишина. Было скучно, и я продолжил тренироваться с искорками. Днём зашёл «дядя Ендар», и спросил где мы остановились. Я всё так же отыгрывая тупого рассказал про склад купца, и он ушёл. Когда пришлось наполнить ведро более плотным содержимым, я поставил его поближе к двери, и направил поток воздуха в щели. Так направляя поток маны в мозг, я сумел «разогнать» сознание, и довольно неплохо управлять уже семью искорками. Вообще, мана, направленная в мозг, обладала ещё и успокаивающим эффектом. Видимо нормализовывался баланс гормонов, и по этой причине было довольно просто держать себя в руках. Ну и молитвы. Может это и эффект плацебо, но мне помогало. Искры бегали под потолком, одна двигалась по кругу, другие шесть рисовали двенадцать лепестков. несколько раз я вставал попить справить нужду, но чем больше проходило времени, тем реже были перерывы. От столь увлекательного занятия меня отвлек кашель у двери.
— Давай ведро, — сказала девочка сквозь дверь, и открылась дверца снизу.
Так вот для чего она была нужна. Если тут всё так продумано, то шансов сбежать у меня еще меньше чем я думал. Девочка закрыла дверцу, и сбегала куда-то наверх. Вернулась минут через пять.
— Представляю что у тебя там за запах, — сказала она.
— У меня тут запаха вообще нет, — ответил я, приняв ведро.
Она даже умудрилась ополоснуть его, за что я был ей благодарен. Девочка закрыла нижнюю дверцу, открыла верхнюю и принюхалась.
— Как ты это сделал?
— Магией воздух, — местных слов мне не хватало, и я изобразил неясный жест руками.
— Покажи.
Я закрутил воздух вокруг её головы, слегка потрепав сальные волосы. Мне удалось рассмотреть необычные для местных густые чёрные брови и немного другой разрез глаз. Не монгольский, а скорее как у наших кавказцев. Девочка шагнула назад, и снова скрыла лицо волосами.
— Не надо так, я некрасивая, — она поставила на дверцу тарелку с комком каши, на подобии нашего пшена, но крупнее.
— Сейчас может быть, но лет через пять, от женихов отбоя не будет.
Часть слов я сказал на карольском, но думаю поймёт. Я ополоснул руки из кувшина, направив воду магией, и взял тарелку. Руками было есть так себе, да и каша оказалась сыровата и местами хрустела на зубах, но я наплевал на это. и жевал. Когда я поставил тарелку обратно, то чуть не уронил её от пронзительного взгляда.