— И что он попросил взамен? — старейшина откинулся на спинку стула и покрутил вино в кубке.
— А вот это самое интересное. Он сделал это для того, чтобы она мола приглядывать за девочкой, когда та ходит по нужде.
— Но твоя дочь не настолько глупа, чтобы раскрывать такие тайны без разрешения. Духи бывают жестоки к обманщикам, — отец и сын не сговариваясь приложили руки сначала к правому боку, а потом к каменному столу.
— Поэтому, прежде чем сойти на берег, дочь спросила, может ли она рассказать другим о лечении.
— И он разрешил?
— Всё еще страннее. По словам Агле, он удивился вопросу, как будто это вообще не являлось тайной.
Старейшина задумчиво допил вино, и они какое-то время помолчали.
— Поэтому я решил что-либо он настолько мал, что не понимает насколько важен способ лечения, либо его секреты куда ценнее, — продолжил Лорья после паузы, — Но даже с этим, я не знаю что делать. Стоит ли нам раскрыться, и заявить что мы теперь тоже можем плавать на юг, или затаиться.
— Конечно раскрыть… что некоторые из нас теперь могут плавать. Но ты упустил еще один вариант с этим юношей. Вены могут быть оба твоих предположения.
Глава клана встал, залпом допил бреннивен, и поклонившись сказал.
— Спасибо за науку старейшина, — после чего вышел из кабинета так же тихо скрипнув дверью. Гело посидел еще какое-то время в тишине, после чего вернулся к работе над документами. Уменье плавать было сильной печенью, но организм состоит не только из неё, и для жизни ему нужны были и другие органы.
Глава 11
Кажется я хотел встряхнуть этот город? Нашёлся встряхиватель. Еще не наступил полдень, а этот город уже встряхнул меня, мой кошелёк, и мои мозги. Последние пострадали особенно сильно. Северяне жили в совершенно другом мире нежели уже привычные мне жители королевств. На любой мой вопрос, они окидывали меня взглядом, и обозвав каким-то словом шли дальше, и в зависимости от вежливости, это было обычное пожелание не мешаться под ногами, или попытка ударить. Попытками это было только благодаря тренировкам Огля. Мы с ним кстати разделились, и договорились что встретимся в после полуденного горна на центральной улице, ближе к торговому посту у порта. Именно там мы платили пошлину за вход в город, и дороже всего нам обошёлся Утёс, впрочем почти треть цены за перевозку, тоже «съел» он, но расставаться со своим конём горец отказался наотрез. Поэтому я шёл пешком, а они с Тартой верхом, ну или с конём в поводу Понимая что мы можем задержаться, разлёт в пару часов, по нашей договорённости, был не критичным. Примерно полчаса назад я додумался вести расспросы у торговцев. Эти хотя бы не пытались ударить, и глядя на внушительную для моего возраста бронь, отвечали хотя бы на пару вопросов, пока не понимали, что я покупать у них ничего не собираюсь. Один скучающий паренёк, прежде чем получить нагоняй от вернувшегося хозяина, спросил почему у меня нет знака семьи. А когда узнал что я сирота, казал что тогда можно сделать знак сироты. Причём оказалось что тут есть специальные мастерские для тех, кто потерял или сломал те или иные знаки. Но находились они ближе к крепости, по левую сторону главной дороги, если смотреть от порта.
Вообще Неир был интересным в плане своего устройства городом. Начать стоит с того, что город выглядел мрачным и серым. С трёх сторон он был окружён скалами, а с четвёртой была гавань, тоже закрытая скалами, и солнце тут появлялось всего на несколько часов в день. Поэтому местных от приезжих и тем более от моряков, отличались по загару. горы по бокам были достаточно крутыми, и вверх уходили жилища. Чем выше, тем больше они становились похожи на пещеры. Город был поделён пополам широченной прямой дорогой, метров девяти в ширину, и около четырёх километров в длину. Она шла от гавани вверх, до самого замка с тремя большими донжонами. Над центральным развивался флаг с белой односторонней секирой на красном фоне, над правым — три белых волны на синем, а над левым — серый булыжник на зелёном. Булыжник сильно напоминал тот, что был на подаренной Агле деревяшке. За замком виднелся осколок неба, видимо там было ущелье. В стене замка были огромные ворота, на взгляд, примерно на треть уже дороги. Когда они открывались, как раз и был слышен тот самый звук, давший название городу. Остальные дороги тоже были прямыми, и вдоль каждой шла достаточно глубокая сточная канава. Дороги расходились как листья папоротника или пальмы. У гавани немного назад, частично повторяя береговую стену, от дальнего от берега края порта почти перпендикулярно, и ближе к замку под острым углом вперёд.