Вот по одной такой улочке я сейчас и шёл, подгоняемый ветром, в местный аналог нотариальной конторы. Иногда попадались проулки, ведущие на соседние улицы, но я их игнорировал. Все эти деревяшки, косточки и железки, висящие на шее, оружии, в волосах и на одежде, по сути были документами. Какие-то подтверждали личность, другие, как моя деревяшка с камнем, были аналогом расписки, третьи были медалями и орденами. Как я упоминал, выполнялись они тоже из разных материалов, а некоторые и вовсе наносились шрамами на кожу. В основном позорные, но не только. При этом, как рассказал тот помощник торговца, была там и защита от подделки. Некоторые способы защиты при этом были столь незначительными, что их мог подделать любой, но такие знаки обычно никакой пользы не приносили. Например тот же знак сироты, определённой формы деревяшка, которую либо влетали в волосы, либо привязывали за нитку, обычно к тем же волосам, но могли и к воротнику. И самое интересное, подделка даже самого незначительного знака каралась самой лютой и позорной казнью в этой местности. При этом с характером северян, обычно до казни не доходило, убивали на месте. Поэтому естественно, что информация о редких или важных знаках, записывалась и передавалась. А для удобства, рядом с такими архивами, стояли мастерские для ремонта и изготовления знаков. Ну мало ли, потерял, сломал, отобрали. При этом за возврат таких знаков в эти мастерские, оказывается, платили небольшие суммы, иногда. В общем я решил вложиться в легализацию своего статуса в общество северян, для чего искал ремесленника, который мог меня выслушать, и сказать какие знаки я мог носить, и где. Подумав, я решил что лучше всего обратиться к ремесленнику из самого уважаемому, в этой области, рода. К тому же, как удачно, у меня был знак с благодарностью от представителя этого рода. Да, я про деревяшку Агле. Поэтому я прошагал почти до самого замка, пока не заметил на одной из вывесок заветный знак рода серого камня.
— Что-то нашёл, молодой воин? — поприветствовал меня гигант с длинной бородой, когда я подошёл к прилавку.
Этот был даже выше и шире Ротода. Его глаза были на уровне моих, не смотря на то, что он сидел.
— Нет, хотеть купить.
Говорил я на среднем, как оказалось переводится название местного языка именно так. Но говорил с жутким акцентом и короткими фразами. Может это тоже влияло на то, что меня гоняли?
— Понимаю, мы не слишком любим тех, с кем непонятно как говорить. Но ты знаешь как наказывают на севере?
Я хотел бы высказаться что меня в этом уже достаточно хорошо просветили, и не один раз, но моего словарного запаса хватило только на короткий ответ.
— Да.
— Каких духов чтишь? — неожиданно для меня спросил гигант.
Я растерялся, но подумав нашёл как ответить. Подняв один палец, я ответил.
— Одного.
Мой ответ поставил в тупик уже ремесленника.
— Я такого духа не знаю. Это проблема.
— Почему? — не понял я.
— Я чту духов камня, — он коснулся знака рода на груди, — и если мне нужно поклясться, я клянусь на камне.
Он хитрым жестом прикоснулся к камню на прилавке, который я считал просто элементом декора. Потом показал на стеллаж справа от меня, там были какие-то плошки, кувшины, перья и прочие, как оказалось, религиозные символы.
— Кто-то клянётся на воде, когтях ллеутрипс зверей. На чём будешь клясться ты?
Одно слово я не понял, но по контексту и так было понятно. Я задумался. Действительно, это для меня клятва атавизм, а для местных чуть ли не единственный способ что-то доказать. Хотя, в американских фильмах тоже в судах на библии клянутся. Библии у меня по понятным причинам не могло быть, а вот крест, могли сделать тут. Я достал из мешка, который всё время таскал за спиной, дощечку для записей. Подумав, я расчертил ее на четыре равные части, и довольно быстро нарисовал чертёж простого крестика с петелькой. Три проекции, плюс изометрия. Когда я начал, гигант с сомнением смотрел на мои художества, но когда я перешёл к изометрии, уже почти перестал моргать. Когда я закончил, он смотрел на мой рисунок как на оказавшийся вдруг бриллиантом камень. Не дожидаясь, он схватил дощечку и стал что-то бормотать себе под нос. Мне с трудом удалось привлечь его внимание, на долю секунды подвесив между ним и рисунком россыпь искр, для чего пришлось переключиться на магическое зрение. Гигант смутившись положил дощечку на прилавок. Кстати, плотность его «магического тумана» была выше чем у Огля раза в три. Но и местный «фон» был плотнее, чем в Китеге, раза в полтора. Я кстати заметил, что в море мана восстанавливалась гораздо медленнее, а на берегу, даже быстрее чем раньше, наверное это было связано как раз с магическим фоном. Я пролевитировал среднюю медную монету в пять капель из кошеля в руку, но потом подумал, и заменил её на три, но по одной капле, после чего положил их поверх рисунка.