Но нас интересовали именно яйца. В редкой траве в неглубокой ямке лежало девять яиц. Одно из них уже треснуло, но скрытый в нем птенец не сумел выбраться наружу. Мы поняли, что птенцы должны вот-вот вылупиться. Но близился закат, и снимать было уже поздно.
Наутро мы вернулись к гнезду, спугнув на этот раз самку, которая тоже притворилась раненой. Побегав, она остановилась недалеко от нас и наблюдала, как мы готовили киноаппараты и наводили их на горку крупных яиц. После этого нам оставалось только ждать. Конечно, мы могли просидеть около гнезда и несколько дней, но на этот раз нам повезло. Примерно через час послышались удары клюва, и одно яйцо слегка закачалось: птенец пробивал путь к свободе и жизни.
Когда яйцо треснуло и на землю упал маленький кусочек скорлупы, мы включили аппараты. Появилась головка на тощей шейке, и страусенок отчаянно заморгал, попав под слепящие лучи солнца. Но борьба была еще далеко не окончена. Он рвался вперед, всеми силами стараясь протиснуться сквозь узкое отверстие с зазубренными краями, колотя маленьким клювом по толстой скорлупе. Вот отскочили еще два куска, но страусенок не мог вырваться из своей тюрьмы: его крепко держала пуповина. Он извивался, дергался, обессилев, падал внутрь яйца и каждый раз снова бросался в бой. Наконец малыш разорвал пуповину. Едва дыша, весь мокрый, он лежал неподвижно несколько секунд на горячем песке, затем попытался встать на ноги. Ему удалось подняться, но его тоненькие ножки не выдержали, и он упал клювом в песок. В следующей попытке чувствовались гнев и решимость, и… ему опять не повезло. Но это не остановило малыша. Он вел себя так, будто его жизнь зависела от того, удастся ли ему встать, и это так и было в действительности.
Через десять минут страусенок нетвердо стоял на ногах и с любопытством осматривал мир, который должен был стать его домом, — мир шакалов, гиен, диких собак и других любителей страусиных яиц и страусят. Удивительно, что эти яйца не были уже давно съедены, и трудно представить, как страусята ухитряются выжить и вырасти.
Мы вернулись на следующее утро, и опять самка заковыляла от гнезда. Но страусенок, который вчера завоевал право на жизнь, и не думал убегать. Он склонил голову набок и бойко уставился прямо в объектив аппарата, полный доверия и радости жизни. Он, несомненно, вырастет сильным и быстроногим, и мы, уезжая, пожелали ему удачи на его трудном жизненном пути.
Очаровательные картинки такого рода вы можете увидеть в Африке, даже приехав туда ненадолго и путешествуя по проторенным дорогам. Не нужно быть охотником или отважным исследователем. Африка сама покажет вам все.
Но вы увидите не только богатство жизни; не раз на ваших глазах и беспощадная смерть настигнет свою жертву. В той же местности нам попалась одинокая больная зебра. Мы решили, что она больна, так как только очень старую, раненую или больную зебру изгоняют из стада. А эта была совсем молодая, почти жеребенок. Она стояла спокойно и тоскливо смотрела на нас, но мы все же замедлили ход и остановились, потому что зебры часто убегают, услышав шум автомобиля или увидев людей. Эта зебра вела себя иначе. Она была одинокой, грустной, покинутой.
Мы сошли с грузовика и стояли около него не шевелясь, чтобы не испугать бедное животное. Медленно и нерешительно зебра пошла к нам. Иногда она останавливалась из-за естественной робости и снова шла, гонимая безнадежностью. Постепенно она подошла совсем близко, и мы могли приласкать ее. Она явно была тяжело больна и нетвердо стояла на ногах, но мы ничем не могли помочь ей и поехали дальше.
Примерно в миле от этого места мы заметили стаю диких собак, бежавших нам навстречу. Через несколько минут они увидят зебру, набросятся на нее и растерзают. Мы повернули и приехали обратно к зебре, которую, казалось, обрадовало наше возвращение. Эйс Дюприз выстрелил ей в голову. По крайней мере это была мгновенная смерть, избавившая ее от ярости диких собак и лишних мучений.
Только люди сочувствуют одинокой покинутой зебре. Большинство животных мало склонно к жалости, и они часто жестоки к своим собратьям. И все же львица посмотрит за детенышем другой львицы, пока та бродит в поисках пищи. Слон поможет раненому товарищу уйти в безопасное место и сделает большой крюк, чтобы молча погрустить над могилой погибшей подруги. Самец гориллы спит у подножия дерева, на котором устроилась на ночлег самка с детенышами.