Но беседа с пигмеями порой доставляет путешественнику горькое разочарование. Отвечая на вопросы, пигмеи нередко говорят то, что хочется услышать спрашивающему. Они делают это не из желания обмануть, а ради удовольствия собеседника. Так, натуралисту, стремящемуся открыть неизвестный науке вид животных, дружелюбно настроенные пигмеи рассказывают о фантастических зверях. Поэтому неудивительно, что окапи, которого пигмеи описывали как помесь жирафа и зебры, долгое время считали вымыслом, предназначенным доставлять радость белым гостям! Затем оказалось, что окапи действительно существует и описание его, данное пигмеями, исключительно точно. Очевидно, одни рассказы пигмеев вымышленны, другие правдивы. Нужно лишь уметь определить, где реальность, а где фантазия. Во всяком случае, о пигмеях, как и о других людях, лучше судить по их делам, чем по их словам.
Но для этого требуется время. Когда пигмеи знают, что за ними наблюдают, они не могут вести себя непринужденно, даже получив в подарок соль и пальмовое масло. Вы тоже будете чувствовать себя не в своей тарелке под изучающим взглядом марсианина, даже если он выложит перед вами кучу десятидолларовых бумажек. Но через некоторое время вы привыкнете к его присутствию и вернетесь к вашему обычному образу жизни, и тогда марсианин, если он не лишен наблюдательности, сумеет увидеть достаточно, чтобы, вернувшись на Марс, написать о вас книгу.
Пожив с пигмеями, я узнал о них больше, чем марсианин смог бы узнать обо мне.
Очень скоро различие между нами, на первый взгляд такое значительное, из-за которого бамбути вначале казались мне столь далекими, поблекло. Ведь мы отличались только особенностями поведения, определяемыми окружающей средой.
Внутренний мир пигмея, в сущности, такой же, как и мой. Он испытывает те же чувства, что и я, хотя иногда и по другим причинам. Мы оба испытываем страх. Он боится молний и крика совы, а я нет. Зато я боюсь слонов и боюсь заблудиться в лесу, а он нет.
Мы оба желаем удачной охоты, хотя преследуем различные цели. Его охватывает гнев, когда крадут антилопу из капкана, а я злюсь, когда кто-нибудь у меня за спиной перехватывает часть моей клиентуры. Мы оба не хотим умирать, хотя он считает виновниками смерти его близких невидимых злых духов, а я — невидимых вирусов или микробов. Мы оба любим своих жен, хвастаемся ими и ругаемся с ними, причем выражаем свои чувства почти одинаково. У пигмея обычно одна жена, но до женитьбы он ухаживает за разными девушками, так же как и наши парни. И я и бамбути любим музыку и танцы, но он ухитряется уделять им гораздо больше времени, чем я.
Вы можете сказать, что никогда не поймете того, кто добровольно мажет себя слоновым навозом. Но пигмеи делают это, чтобы их не почуял слон, когда они подкрадываются к нему. Цивилизованные же люди нередко тоже не брезгуют ничем ради наживы.
Может быть, я не могу смотреть на вещи глазами пигмеев и обонять запахи так же, как они. Например, не могу видеть в летучей мыши пищу или, почувствовав запах начавшей разлагаться от тропической жары туши убитого слона, радостно спешить на место пира. «Я ем мясо, а не запах, бвана», — объяснил мне как-то бамбути. Но я, так же как и он, чувствую голод, и это чувство определяет мои действия не в меньшей мере, чем его.
Сущность и моя и пигмея выражается в чувствах, и они — мост взаимопонимания, общепонятный язык. Чувства выражаются в обрядах и обычаях — своего рода их «одеянии», обусловленном окружающей средой и историей. Обычаи пигмеев, как и их одежда, прекрасно приспособлены к жизни в тропическом лесу, и когда я понял это, понял эмоции, скрывающиеся под этими обычаями, я почувствовал себя в Итури как дома. Мне казалось, я в гостях у друзей, которые, оставаясь сами собой, именно поэтому бесконечно интересны для меня. Мне довелось увидеть точную копию образа жизни наших предков. Ведь они отличались от бамбути лишь ростом, цветом кожи, у них было другое оружие и «ассортимент» кореньев и животных, служивших им пищей. Все это детали, не изменяющие общей картины.
Во время второго и третьего путешествий мне предстояло не только понять пигмеев, но и передать понятое в цветном фильме, предназначенном для цивилизованных зрителей. Снимая фильм о путешествиях, вы стремитесь прежде всего получить цветные уникальные кадры драматических эпизодов. Но в то же время от этих кадров должно веять теплотой и человечностью. Иногда этого легко достичь. Удачные кадры с носорогом или львом, бросающимся на оператора и, следовательно, на зрителей, живописны и драматичны и вызывают страх за оператора — глубоко человечное чувство.