- Это ведь ты Шекспир? - проговорил пират, ткнув пальцем в сторону эколога. - Привет тебе, господин актер и сочинитель!
Дрожащая рука Генри Моргана снова потянулась к кубку, и он залпом осушил его до дна.
- Англичанин есть англичанин, пусть даже он никогда не нюхал моря! изрек капитан.
7
Вот уж хуже нет, чем ночное дежурство! Причем в самом-то дежурстве как раз ничего сложного. Раз в час прошелся по коридору, спустился по лестнице в подвал, снова поднялся, снова прошелся по коридору, и возвращайся, пожалуйста, к себе, в комнату охраны. По ночам всегда все тихо, клиенты спят, да и что они могут поделать, если заперты? И стекла у них в витринах небьющиеся, все на всякий случай предусмотрено, так что никаких неожиданностей даже в принципе быть не может.
А плохо то, что в сон клонит со страшной силой, и никаким кофе не помочь. Организм молодой, здоровый, с бессонницами, которыми мучаются люди нервные, незнакомый. Он своего требует. Но только попробуй, засни хоть на пять минут. Михаил Владиславович может заглянуть с проверкой в любую секунду. Подойти он умеет совершенно бесшумно, а отсюда, слухи ходят, не увольняют. Слишком многое охранникам известно такого, чего за этими стенами не положено знать.
В два часа ночи охранник Тихон в очередной раз вышел на обход и через десять минут вернулся к себе. Теперь до трех можно было смотреть боевик по видео и бороться со сном. В доме, конечно, все было спокойно. Ночью отсюда никак не убежишь. Можно было бы вообще по ночам не дежурить, да Михаил Владиславович перестраховывается.
А вот днем один из молодцов действительно умудрился сбежать, но, по счастью, ненадолго. Приметил во время прогулки, что рядом с выходом в сад стоят два мусорных контейнера, подсмотрел, когда к дому приходит мусоровоз, рассчитал время да и залез по-тихому в ящик с отходами. Не побоялся испачкаться. Можно представить, как он там себя чувствовал.
И ведь, поди, не знает даже, как рисковал! Попадись ему не обычный мусоровоз, а новомодный, заграничный, который содержимое прямо в себе на ходу прессует, не доехать бы ему до свалки. Это на его счастье на всю Москву пока не то пять, не то десять таких хитроумных машин.
Однако, как бы то ни было, все обошлось, и молодец остался жив и здоров. Кто его знает, где он скитался несколько дней, но в конце концов был задержан, благо у Михаила Владиславовича среди ментов в крупных чинах много своих людей есть. Поговаривают, Михаил Владиславович до того, как стать начальником здешнего отдела безопасности, и сам носил милицейские погоны с большими звездами, да разве у него об этом прямо спросишь?!
А все-таки, как хитер, молодец! Сумел в чужом городе и одежду раздобыть, и документами разжиться. Когда его взяли, Михаил Владиславович даже в восторг пришел, и еще долго повторял не понятные слова - что-то вроде того, какие замечательные, смелые, умные и бесшабашные люди жили в эпоху английского возрождения! А что за возрождение такое? Тоже ведь не спросишь: чем меньше задаешь вопросов на такой службе, тем лучше.
Прежде, чем снова врубиться в боевик, охранник, как всегда делал после обходов, немного поиграл бицепсами, покачал пресс, даже отжался с десяток раз от пола. Во-первых, лишняя нагрузка всегда только на пользу организму, во-вторых, сон вроде отгоняет. Потом Тихон уселся перед экраном, и медленно-медленно потянулись минуты до следующего обхода...
***
Как раз в это время напольные часы в комнате эколога негромко пробили четверть третьего. Когда звон затих, быстрым движением кандидат наук поднялся из кресла, отодвинул край шторы, закрывающей стеклянную стену-витрину его комнаты, и молниеносно вывинтил из рамы три винта.
По счастью, металлический карабинчик, каким к кожаному футляру мобильника-переводчика крепился узкий ремешок, вполне сгодился на роль отвертки. Цепляясь ногтями за раму, эколог потянул ее на себя, и она подалась. Через несколько секунд, осторожно проскользнув в образовывавшуюся щель, кандидат наук оказался в коридоре.
Прежде всего он вернул раму на место, закрывая щель, а потом прижался к холодному стеклу, осматриваясь и чувствуя, как сильно колотится сердце.
В темном коридоре царила мертвая тишина. Можно было считать, что пока все идет как по нотам. Все, что только-только проделал эколог, было продумано им в мельчайших деталях, и готовился он к этому два последних дня очень тщательно.
Начал с того, что заново и очень тщательно постарался исследовать свою комнату до последнего закоулка, но теперь исследования проводил очень осторожно, поскольку было у него подозрение, что где-то под потолком спрятана видеокамера. Поэтому резких движений не делал, расхаживал себе по комнате взад и вперед, словно что-то на ходу сочинял. Для наблюдателя, если действительно есть такой, ничего подозрительного, раз наблюдает он ни за кем иным, как за Уильямом Шекспиром. Теперь-то понятно, для чего Виктория приносила старинную бумагу! А расхаживая, как бы машинально, в творческих раздумьях, время от времени Шекспир то по стене постучит, то штору раздвинет, а потом задвинет. Мало ли какими движениями может сопровождаться творческий процесс.
Таким образом эколог и обнаружил на одной стороне металлической рамы, держащей стекло-витрину, петли, а на другой - головки трех винтов. Тут таинственные хозяева этого дома допустили оплошность. Однако, с другой стороны, человек прошлого, будь он хоть сам Наполеон, вряд ли бы разобрался, как открыть такую конструкцию. Но у эколога-то точно такие же рамы стояли в подъезде его дома, и однажды довелось ему видеть, как работницы ДЭЗа открывали их, чтобы помыть стекла с наружной стороны. Было это, правда, очень давно, когда к первомайским праздникам еще старались наводить чистоту...
Но знать, как открыть раму, мало. И прежде, чем пробило два пятнадцать, нескольких часов кряду в этот вечер кандидат наук, придвинув кресло к задернутой портьере, сидел в полной неподвижности и прислушивался к малейшему шороху. Наконец, закономерность была установлена: чьи-то шаги раздавались в коридоре каждый час, десять минут спустя повторялись в обратном порядке, а затем на пятьдесят минут в доме воцарялась полная тишина. В этот промежуток времени, следовательно, и надо было действовать.
В полной неподвижности, кстати говоря, эколог сидел вовсе не случайно, а опять-таки ради возможной видеокамеры. Правда, ночью в комнате царил почти полный мрак, однако существуют же приборы ночного видения, а бережного Бог бережет! И если кто-то в самом деле посматривал в эти часы на экран, полная неподвижность пленника должна была убедить надзирателя, что сон сморил Уильяма Шекспира прямо в кресле. А взирать на статичную картину скучно, рано или поздно это надоест или, во всяком случае, внимание притупится. Словом, и в самом деле продумано было все основательно, все мелочи были предусмотрены...
Эколог посмотрел направо, потом налево. Увы, этап тщательно продуманных действий закончился, теперь наступила пора экспромтов. Куда ведет этот коридор, кандидат наук не знал, поскольку в столовую, а также на прогулки ходил другим, - тем, в какой выходила потайная дверь из его комнаты. Значит, двигаться предстояло наудачу, а там уж как повезет!
Главное, найти выход из этого дома. Поразительное открытие - его принимают не за кого-нибудь, а за Шекспира! - стало последней каплей, после которой эколог стал всерьез готовиться к побегу. Пришла пора попробовать вырваться из этого полного сюрреализма на свободу. А в дальнейшем, конечно, он уж постарается каким-нибудь способом разузнать, что это за дом чудес, поскольку азарт исследователя задет за живое.
Вполне возможно, кое-что любопытное удастся выяснить и прямо сейчас, в ходе поисков спасительной двери. Но никак нельзя было исключать и такой вариант: побродив по дому и не найдя выхода, ничего толком не узнав, придется возвращаться назад, в темницу с антикварной мебелью. Любопытно, а что произойдет, если кто-нибудь обнаружит его до этого?
Кстати, теперь стало ясно хотя бы одно: сбежать отсюда с неделю назад удалось Уильяму Шекспиру, кем бы он ни был на самом деле. Оказывается, это он как две капли воды похож на Александра Юрьевича Умникова. Или, вернее, Умников похож на Шекспира... Впрочем, это не важно, а гораздо интереснее другое. Что с беглецом произошло дальше? Где тот Шекспир, кем бы он не был, теперь?